Штрихи к портрету  Б.И. Николаевского

 

Николаевский Борис Иванович (7 октября 1887, Белебей — 22 февраля 1966, Менло-Парк, Калифорния) — историк, политический деятель. Псевдонимы: Б.Андреев, Н.Борисов, Г.Голосов, Б.Иванов, Б.Николаев, В.И.Николаев.[3]

Родился в семье священника. С 1898 учился  в Самарской, с 1899 — в Уфимской гимназии. С 1901 в социал-демократическом движении. В 1903—1906 — большевик. С 1906 — меньшевик. Несколько раз арестовывался, высылался. Печатался в меньшевистских изданиях «Наше слово»,  «Новая рабочая газета», «Наша заря». В годы первой мировой войны входил в группу вокруг Ираклия Церетели. В 1917 левый меньшевик, сотрудничал в «Рабочей газете» и «Искре». На первом всероссийском съезде советов был избран членом ВЦИК. В 1918 после образования в Самаре Комуча был представителем меньшевистского ЦК в Поволжье и на Урале, а в 1919 — в Сибири. После возвращения в июле 1919 года из колчаковской Сибири в Москву призывал к совместной с большевиками борьбе против Колчака.

Работал в историко-революционном архиве в Москве. Сотрудничал в журнале «Былое». В феврале 1921года  был арестован и после одиннадцатимесячного заключения, вместо предложенной ему ссылки в Вятку, принял предложение о высылке за границу. С 1922 года жил в Берлине. Работал секретарем редакции и редактором серийного издания «Летопись Революции».  Печатался в  «Новой русской книге», «На чужой стороне», в «Голосе минувшего на чужой стороне». Представитель Русского заграничного исторического архива (Прага) в Берлине. С декабря 1924 по 1931 года -  заграничный представитель московского института Маркса-Энгельса.

В феврале 1932  года за критику коллективизации и политики репрессий в СССР был лишён советского гражданства. После прихода в Германии к власти нацистов в 1933 году перебрался в Париж, где заведовал парижским отделением амстердамского Института социальной истории. В 1940 году переехал в США. Сотрудничал в «Новом журнале», «Народной правде», «Новом русском слове» и других изданиях. Собрал значительный архив по истории революционного движения, в 1963 году  продал его Гуверовскому институту войны, революции и мира при Стэнфордском университете; до своей кончины был директором этого архива.

Умер от сердечного приступа, похоронен в городке Менло-Парк, Калифорния (США).

Его заслуга перед Россией и русской историей состоит в том, что начиная с 1917 года он собирал, хранил (и сохранил для потомков) ценную коллекцию архивных материалов.

И именно Николаевский убедил тогда большевика Д. Б. Рязанова (Гольденбаха) взяться за спасение архивов. В 1919—1921 годах Николаевский стоял во главе историко-революционного архива в Москве, выпустил ряд книг по истории революционного движения в России и на Западе.

Как социал-демократа Николаевского в первую очередь интересовала история революционного движения в России и в Европе. Но его интересы как историка шли далеко за пределы спектра, ограниченного узкими рамками социал-демократии. Как собиратель архивов Николаевский оставил восемьсот с лишним коробок архивных материалов. Ныне они хранятся в Гуверовском институте (Стэнфорд, Калифорния, США). Как историк и публицист, он опубликовал большое количество статей на русском и основных европейских языках. Уделяя много времени архивам, переписке с людьми и политической деятельности, Николаевский был в то же время менее продуктивен как автор собственных книг.

Детские годы в Белебее

7 октября 1887 года в Белебее в семье священника Иоанна Михайловича Николаевского и его супруги Евдокии Павловны (Краснобурова) родился сын Борис.[4]    Обряд крещения состоялся 18 октября. Дед Бориса со стороны отца — Михаил Иоаннович был священником.  Иоанн и Евдокия  познакомились в Орловской губернии во время церковной службы. Юноша проводил девушку домой, они понравились друг другу, стали встречаться, поженились, когда Иван Николаевский был семинаристом. Ивану было всего 11 или 12 лет, когда умер в 1872 г. от холеры его отец, оставив дочь и троих сыновей. Все мальчики пошли в духовные учебные заведения, куда были взяты на казенный счет. Евдокия получила только начальное образование, но много читала и путем самообразования не только овладела элементарными знаниями, но, обладая самостоятельностью суждений и здравым житейским смыслом, нередко вступала в дискуссии со своими более образованными родными и убеждала их в своей правоте. [5]

Иоанн закончил духовную семинарию в 1870 году  и не смог устроиться на службу в Орловской губернии и отправился с супругой в Уфу, где был принят в Уфимскую епархию и рукоположен в священники епископом Уфимским и Мензелинским Преосвященным Дионисием  и дан приход в Белебее.

У Иоанна Михайловича и Евдокии Павловны было семеро  (пять сыновей и две дочери): Александра, Борис, Владимир, Всеволод, Наталья, Михаил, Виктор. Дети росли в атмосфере мира и согласия в семье.

Семья Николаевских жила в достатке. И.М. Николаевский проповедовал в Кладбищенской церкви, затем в Михайло-Архангельском соборе, также служил законоучителем в Белебеевском четырехклассном городском училище, где преподавал Закон божий. Работа И. М. Николаевского  в городском училище была замечены. В 1896 году он был назначен наблюдателем за церковно-приходскими училищами Белебея и уезда.

Борис Иванович вспоминает: «Отец казался на вид человеком суровым, непреклонным. Но на самом деле был очень добрым, чутким сердцем, общительным. Пользовался большим уважением всех прихожан Михаило-Архангельского собора. Отец внимательно следил за событиями, происходящими в России, охотно читал светскую литературу. Любимыми журналами в семье были «Нива» — еженедельный журнал с иллюстрациями и литературным приложением, «Вокруг света», «Русская мысль». Я помню, как мама читала мне отрывки из рассказов, помещенных в журнале. Сам я еще не умел читать. Отец выписывал также журнал «Детское чтение». В библиотеке отца почетное место занимало полное собрание сочинений замечательного русского педагога К. Д. Ушинского.

В домашней  библиотеке  были и книги религиозного содержания. Отец регулярно переписывался с пастырем церкви Иоанном Кронштадтским.

«Отец, будучи, в отличие от многих лиц духовного звания, искренне верным православной традиции, внушал детям сочувствие к беднякам, понимание элементарной социальной справедливости, которую, разумеется, следовало осуществлять только ограниченными, разумными средствами и в определенных рамках, не затрагивая основ существующего строя. В доме даже произносилось слово «угнетенные», к которым следовало относиться с сочувствием» - вспоминал Б. Николаевский.

О революционном движении в России отец Иоанн знал еще с семинарских годов, но прямого интереса к нему не проявлял, считая значительно более продуктивной просветительную деятельность.

Остался в памяти Бориса на всю жизнь голод зимой 1891-1892 годы, когда Белебей наводнили просившие хлеба крестьяне из соседних деревень и он, четырехлетний мальчик, спотыкаясь, влетел в дом, чтобы вынести подошедшим к порогу показавшимся ему страшноватыми людям, умолявшим о какой-нибудь еде, что-нибудь съедобное. Его, ребенка из добропорядочной мещанской семьи (мы, естественно, употребляем это выражение отнюдь не в предосудительном смысле), очень напугали истощенные, грязные, угрюмые люди, просившие подаяние. Полиция гнала голодных прочь, но несчастные люди не подчинялись ей.

Николаевские поддерживали голодных. В городе была открыта столовая для голодающих. Иоанн Михайлович покупал талоны на обеды и бесплатно раздавал нуждающим.

Рано научившись читать, Борис читал не только детскую литературу, но и естественно-научную литературу. Вначале это были журналы «Вокруг света», «Природа и люди», книгу французского астронома и известного популяризатора этой науки Камиля Фламмариона «Живописная астрономия»,  читал романы романы Рида, Гюстава Эмара, Купера; поэзию Пушкина и Лермонтова, стал читать рассказы Чехова, лирику Некрасова.

Начальное образование Борис получил в Белебеевском городском училище, куда поступил в семилетнем возрасте в 1894 году.[6]

В 1898 г. одиннадцатилетний мальчик поступил в самарскую гимназию. Как сын священнослужителя, он был зачислен на полный пансион.

 Никто из детей Ивана Михайловича в священники так и не пошел.

  В 1899 году отец Бориса Иоанн Михайлович умер. Есть предположение, что  похоронили священника Иоанна Михайловича Николаевского с почестями на территории Михаило-Архангельского собора Белебея. Но доказательств этому мы не нашли. Но есть еще одна версия: в книге «Через века и страны. Б.И. Николаевский. Судьба меньшевика, историка, советолога, главного свидетеля эпохальных изменений в жизни России первой половины XX века» Геогрия Чернявского есть ссылка №47 содержание: «Отец Иоанн (Иван Михайлович Николаевский) погиб, по воспоминаниям Бориса Николаевского, нелепо в возрасте 50 лет. Перевернулась лодка, на которой он вместе с семилетним сыном Всеволодом (пятью годами младше Бориса) переправлялся через реку Белую. Спасти их не удалось».[7]

Исследовательская часть

Белебей конца 19 века

 Город Белебей конца 19 века похож на большое село. И на самом деле Белебей имеет большое сходство с селом: улицы немощеные, широкие, расположены неправильно, дома большей частью деревянные, крыши покрыты железом, тесом и лубками. По улицам бродят разные животные, освещается несколькими тусклыми  газовыми фонарями, потому по ночам на улицах бывает очень темно.

В Белебее в то далекое время было  около трех тысяч человек жителей. На северо-западном конце города жили почти все одни татары, а потому он и называется татарским. Проживало в нем три тысячи человек, в основном русское, татарское, башкирское население, чувашей было немного. Одни из числа жителей занимаются летом земледелием, а зимой извозом. Город Белебей наполнен винными и пивными лавками. Многие занимаются торговлей: хлебная, мануфактурная, бакалейная и прочая. Работали два мыловаренных и несколько кожевенных заводы. Железная дорога проходит мимо, и самая ближайшая к Белебею станция Аксаково отстоит в десяти верстах от него.[8]

 Архитектура Белебея представляла собой унылое однообразие, он был сплошь застроен одноэтажными деревянными домишками с редким вкраплением полутора- и двухэтажных зданий. Крыши домов в основном были тесовыми и железными, изредка, преимущественно на окраинах, встречались лубяные и даже соломенные.     Главные улицы города – Большая Уфимская и Коммерческая (ныне Красноармейская и Коммунистическая) были длинными и замощены бутовым камнем. [9]

⇐ Предыдущая123456Следующая ⇒

Поделиться: