Ну, и, наконец, о причинах.

Одинокий остров

Вместо предисловия

Вместо предисловия я обращусь к моему единственному и драгоценному читателю, которому я посвятила это творение, чтобы разъяснить некоторые вопросы, касающиеся жанра, оформления, содержания и причин написания.

1. О жанре и оформлении.

К сожалению (или к счастью?), ты не увидишь на страницах этого творения экшна, мяса, батальных сцен и "эпика" в привычном понимании этого слова. Причина кроется в том, что все здесь написанное – автобиография, хоть и слегка неточная, потому что писалась по памяти. "Эпик" здесь в психологизме, и, я надеюсь, что эта особенность моей работы не оттолкнет.

Также я хочу прокомментировать оформление этого творения. Здесь есть несколько рисунков: почти все они мои, но двое из них нарисованы моей подругой, которую вдохновила идея моего первоначального "Одинокого острова" (о нем будет рассказано дальше). Все рисунки были дорисованы и отредактированы мной во время оформления. Некоторые были нарисованы мной с нуля во время оформления.

Скажу честно: вставить их сюда для меня было большой смелостью, наверное, еще большей смелостью, чем вообще все это написать, потому что, как я уже многократно отмечала, по моему мнению, я рисую хуже, чем пишу. К тому же, эти рисунки для меня очень и очень личные. Поэтому прошу не судить строго.

О содержании.

Все творение поделено на несколько частей, которые соответствуют определенным этапам жизни моего персонажа, и в каждую часть входят основные и дополнительные главы, а так же воспоминания и/или размышления + заметки. 

Основная сюжетная линия этого творения прописана в основных главах. В дополнительных главах прописано влияние основной сюжетной линии на личность персонажа, и как это, соответственно, отражается на его жизни. В воспоминаниях и размышлениях, прописаны воспоминания и размышления, которые тоже косвенно связаны с сюжетом.

Ты можешь читать выборочно, как тебе будет удобнее, но желательно, конечно, прочитать все, для полной картины.

Ну, и, наконец, о причинах.

Предупреждение: причины могут показаться странными!

Первая из них: ты хотел узнать всю правду о моем отношении к тебе. К сожалению, как я не пыталась, у меня все время не хватало слов или смелости достойно и убедительно тебе ответить. Поэтому, вместо того чтобы делать бесполезные попытки объяснить необъяснимое, я решила дать тебе возможность побыть в моей шкуре. Я надеюсь, что ты оценишь эту подаренную тебе возможность... В конце концов, слова ни о чем не говорят. О чем-то говорят только действия.

Вторая причина: желание помочь тебе в творении собственных миров. Ты ведь собираешь материал для создания персонажей, верно? Ну и вот, пожалуйста, - целая куча материала. Бери – не хочу, мне не жалко.

Так что, если ты вдруг задумаешь какого-нибудь героя, то благодаря этому материалу, он точно выйдет реалистичным. И я буду рада, если он станет частью твоего мира, потому что, как ты знаешь, твой мир мне бесконечно интересен.

Ну и третья причина... а вот третьей причины нет. Честно, нет. Возможно, тут должны были быть мои эгоистичные ожидания... но их нет. Действительно нет. Конечно, я могу предполагать как ты отреагируешь на это творение: может быть, ты умилишься/удивишься или же, ничего нового не узнаешь/разочаруешься. Я готова к любому исходу, потому что для меня главное не твоя похвала. Для меня главное – радость творчества и шанс поделиться им с тобой! J

Впрочем, не буду утомлять тебя дальнейшими разъяснениями. Я думаю, ты дальше все сам поймешь (или не поймешь), читая это творение. Так что, я лишь пожелаю тебе приятно провести время. Ну и помни: отныне, все, что здесь написано – твое, и сотворено в твою честь.

Часть I. Падение.

…я хочу верить, что

прилетает ангел,

что он шепчет нам:

«Я здесь для тебя».

(Mylene Farmer, L’autre)

Глава 1. Незнакомец.

Она была странной: по крайней мере, она сама так о себе думала. Ничем не примечательная девочка, низкого роста, полноватого телосложения, с бледным круглым личиком, большими серо-голубыми, грустными глазами и тараканами в голове.

Лиля, девочка из простой неблагополучной семьи, училась в лицее, вместе с избалованными детьми богатых родителей. Всю жизнь она мечтала найти друзей среди них, но, увы, – безуспешно.

С детского сада она была никому не понятной и зашуганной: не умела общаться со сверстниками, редко выходила из дома, была рассеянной и дикой. Если же она пыталась найти друзей, то ее отвергали, забрасывая насмешками. Даже родная мать, казалось, забыла про её существование.

В конечном итоге, реальная жизнь перестала интересовать Лилю. "Не от мира сего" – вот как про нее говорили.

Виртуальный мир заменил ей реальность – всемирная паутина хоть как-то помогала не сойти с ума от одиночества. Компьютерные игры стали материалом для создания собственной вселенной, а религиозные книги и суеверная бабушка – единственными лучами света в мире кромешной тьмы.

Именно религия была для Лили поддержкой. Именно философия со страниц священных писаний, далекая от холодной реальности, вдохновляла её, заставляя верить, что кроме жестокого мира вещей, чуждого для Лили, есть нечто большее: есть Бог, который любит и защищает её.

В трудные часы, когда тень отчаяния накрывала жизнь, Лиля доставала с высокой полки запылившуюся библию, перелистывала на самый конец и читала. Когда пьяные родители, уже не выносящие друг друга, разносили дом в дребезги, она, укрывшись пледом в своей комнате, со слезами на глазах, просила Бога о помощи. И тогда в дом иногда прокрадывался кратковременный мир.

Так она, из-за случайных совпадений, поверила в Бога. Так она и возвела свою собственную реальность любви и добра.

Лиле казалось, что рядом с ней существует невидимые ангелы, любящие и оберегающие её от жестокости. Их голоса, слышимые только ей, утешали и давали советы, поддерживающие  последнюю веру в справедливость. Одиночество, ссоры, непонимание окружающих – все это не имело значения. Мир света и любви, который она же сама себе и придумала, оберегал её.

И только этот мир был для неё спасением от жестокости и одиночества.

Но её жизнь не состояла из одних черных полос: когда родители развелись, Лиля, наконец, обрела спокойствие, и кратковременный мир сменился повседневной суетой. Хотя девочка уже не особо переживала из-за этих перемен – они были частью внешнего, отныне чуждого для неё мира.

Так, течение реки жизни несло её сквозь годы, все дальше и дальше от реальности. И до сих пор все, что её занимало – свой мир. Виртуальный мир. Она привыкла так жить.

Хотя, чем старше она становилось, тем больше она хотела понимания. Глубоко в ее душе все же жило одно единственное желание. Желание однажды встретить человека, такого же, как она, такую же "белую ворону", не понятую большинством, кому она смогла бы отдать свою душу. Но среди сверстников, даже со временем, она так и не нашла этого понимания. Ее шаткий мир добра и справедливости был им не нужен.

Вечера Лиля коротала в социальной сети. Её страничка была маленьким королевством, в котором та – правитель. Её музыка была источником вдохновения, для поддержания жизни собственной реальности, укрывающей от настоящего. Каждая её новая мысль на стене – словно кирпичики воздушного замка.

Из своего королевства, словно из святой обители, Лиля изгнала всех, кто не проявлял к ее миру и малейшего интереса: так она защищала свой воздушный замок от разрушения. Лишь за день до своего четырнадцатилетия она сделала исключение. Будто королева, приглашающая на огромный пир всех и каждого, даже изменников, даже изгнанников, даже просто прохожих, всех своих немногочисленных подписчиков она добавила в друзья.

Ей самой было до грусти смешно от этого абсурда, но ей так хотелось сделать этот обыденный осенний день хоть чуточку интереснее... Хотя бы в день своего рождения ей хотелось чувствовать, что она не одинока, что кроме "ангелов" в ее голове, она хоть кому-нибудь нужна.

В тот день один незнакомец написал ей. Один человек заинтересовался этой странной "милостью". К чему бы?

- С чего вдруг добавила? - спросил он.

Лиля не ждала этого вопроса. Она смутилась, и ей захотелось рассмеяться.

Честно говоря, несмотря на большое желание, она вообще не ожидала хоть малейшего внимания к себе и была к нему совсем не готова. Поэтому она не знала, что ответить. Говорить правду ей не хотелось: Лиля была скрытной, и никому не показывала своих слабостей – даже отец порой не знал, что творится в ее голове.

Она отмахнулась:

- Я много кого добавила.

Незнакомец не унимался:

- Зачем?

Ничего не приходило Лиле в голову, даже простейшая ложь. К тому же бабушка учила ее, что врать – грех, а девочке так не хотелось грешить перед своим днем рождения!

И она, все-таки, решилась сказать правду. Будь что будет – подумала она. В конце концов, это всего лишь незнакомец, который в лицо её не видел, и, возможно, не увидит никогда. Он никому не скажет.

- Потому что завтра у меня день рождения...

Хорошо, что она не могла увидеть его реакцию. Хорошо, что он был далеко. Вдруг он бы рассмеялся ей в лицо? Лиля почувствовала некоторое облегчение. 

- Я правильно понимаю, что ты добавила кучу неизвестных людей в друзья, чтобы создать иллюзию грандиозности предстоящего праздника? - решил уточнить незнакомец.

И тут облегчение исчезло. Эти слова, почему то, кольнули Лилю словно игла, потому что напомнили ей, насколько она одинока. Незнакомец увидел её слабость, и Лилю настигло страшное чувство, будто некто неизвестный без разрешения дотронулся до её одинокого острова, заглянул в её душу. Это было не хорошо. Совсем не хорошо.

Но теперь для него, всего из-за одной лишь фразы, все стало ясно. То, что она одинока – горькая, неприкрытая правда. Хорошо, что он не мог увидеть ее реакции, хорошо, что он не знал, как она залилась краской, хорошо, что он её не знал! Лиля взяла себя в руки, и решила все переиграть.

- Это такой коварный план! - призналась она, - Всех, кто не поздравит меня завтра, я удалю, и больше никогда не верну обратно!

Интересно, теперь то она была похожа на королеву-злодейку, что играла чужими судьбами в своем королевстве? По крайней мере, ей хотелось такой быть...

- Иногда люди бывают действительно восхитительны в своих коварных задумках! - ответил незнакомец.

Лиля не знала, комплимент это или насмешка, но снова залилась краской и смущенно улыбнулась. Хорошо, что он не видел её в этот момент! Хорошо, что он ничего не знал!

Но так ли уж не знал? Вдруг этот неизвестный человек, который далеко, который ни разу не видел ее в лицо, теперь понимал чуть больше для незнакомца, чуть больше, чем ему положено? Лиля испугалась.

Она привыкла носить на себе маску отшельницы, привыкла быть девочкой-невидимкой, и лишь только сейчас, всего на несколько минут раскрыла свою душу. Что должно измениться после этого?

Разве маленькая исповедь незнакомцу может что-то изменить?

Лиля растерялась, но потом выкинула эти вопросы из головы – они не стояли внимания. И этот незнакомец – всего лишь случайность. Уже завтра она забудет, что сказала ему чуть больше, чем хотела. Уже завтра она забудет о том, что кто-то дотронулся до нее невидимой рукой.

А незнакомец забудет о ней, как об очередной странной девочке. Ведь все о ней забывают. Никому нет дела до её тайн.

 

Воспоминание 1. Полусон.

Не взрослеть.

Чтобы не умирать, не страдать.

 (Mylene Farmer, Plus grandir)

Ей было пять лет.

Эта девочка была типичной "прилипалой": домашним ребенком, совсем не умеющим общаться. У некоторых воспитателей складывалось впечатление, что даже родителям глубоко наплевать на неё.

Она была растрепа и бука, капризная и одинокая. От её свитера вечно пахло сигаретным дымом, а кожа была болезненно бледной, как мел. Перед другими детьми ей нечем было похвастаться – родители не разрешали ей брать с собой игрушки или сладости, ей нечем было удивить кого-либо – никто не делился с ней новыми историями, не открывал знаний о мире.

Так она и гуляла в одиночестве, сама по себе, отбившись от других детишек. Девочке было даже как-то страшно общаться с ними, ведь они все не принимали её, ведь они все были чем-то лучше. А строгая воспитательница помогать не хотела – только ругала по пустякам.

Как-то случайно девочка попала в больницу, не зная почему. Что это было: грязные пальцы, недосмотр воспитателей, или глоток холодного пива, которым её угостила мама, чтобы, наконец, успокоить?

Она помнила предсмертное состояние, когда все померкло перед глазами, по телу разлился холод, а по рукам и ногам пробежали судороги. Она помнила, как её грузили на носилки, а потом серый больничный потолок проносился над её глазами, и где-то внизу противно скрипели колеса.

Потом что-то укололо её маленькое запястье, и под тонкой кожей вздулись мелкие пузыри. Девочка видела рядом капельницу: она знать не знала, что это за штука, к которой её присоединили, но почему-то ей эта штука не нравилась. Другим детям, которые лежали с ней в одной палатке, эта штука тоже не нравилась, и они кричали, они плакали, они стонали. От этого шума раскалывалась голова!

А девочка лежала неподвижно, как в полусне – таком приятном, таком спокойном, таком холодном и безмятежном. Ей так хотелось уснуть навсегда.

Она не помнила, сколько проспала в этой белой комнате, присоединенная к капельнице. Не помнила ни лиц, ни голосов врачей. Иногда перед ней проплывало заплаканное мамино лицо, или потерянное папино. Иногда она чувствовала, что проваливается в пустоту, теряя свое тело, и взамен обретая божественное забвение.

Она не помнила, сколько времени так провела. Но все-таки, в один из этих одинаковых серых дней её отсоединили от капельницы, а потом отпустили домой.

После этого случая с девочкой началось твориться что-то странное, она сама не знала почему. Её руки и ноги становились более плотными, движения – неповоротливыми, неуклюжими. Она становилась тяжелой, будто прикованной к земле.

Дети в детском садике и учителя еще сильнее не любили её от этого. Некоторые игнорировали её, некоторые дразнили. А самый общительный, самый популярный, самый любимый мальчик в группе, когда угощал детишек вокруг, этой грузной девочке не оставлял ничего. Лишь тыкал в нее пальцем и говорил:

- Тебе не дам. Ты жирная и страшная!

Все дети и даже взрослые с ним соглашались.

Она не понимала, за что её так ненавидят. Все вокруг были впереди неё, весь мир ушел далеко вперед, а она так и осталась на дне, в своем безмятежном полусне. И вскоре, для неё совсем все стало безразличным.

 

Глава 2. Дьявольский дух.

Войдя в класс, Лиля чуть не умерла от неожиданности. Парты и стулья были украшены разноцветными шариками, на доске, огромными буквами было написано: "с днем рождения!", а одноклассники терпеливо ждали её прихода с самого утра.

Как это могло случиться? Может быть, Лиля видела сон?

Первое, что сделала девочка, когда вошла в класс и очнулась от нахлынувшего на нее удивления – ущипнула себя. Когда она убедилась, что ничего не растворилось в воздухе и все осталось как прежде, то неожиданно для себя заключила:

"Это не сон".

Она еще раз огляделась вокруг, пытаясь прийти в себя, и зрачки её серо-голубых глаз расширились от восторга. Все, что происходило вокруг – правда! Её, серую мышку, "странную девочку", все-таки поздравили!

Вопреки себе, Лиля не стала скрывать нахлынувший восторг и радостно поблагодарила своих одноклассников. Этот удивительный день запомнился ей навсегда. Этот удивительный день, стал дня нее одним из счастливейших дней в её жизни.

Этот день был одним из немногих, когда она ненадолго вылезла из своего воздушного замка, когда претворила дверь в свой замкнутый внутренний мир. Ведь она была счастлива, как ребенок, получивший долгожданный подарок на день рождения.

Впрочем, так оно и было. Недаром говорят, внимание – лучший подарок.

Когда вечер начал плавно перетекать в ночь, и мрак, словно теплое одеяло, накрыл за окном крыши домов, Лиля села, по привычке, за свой ноутбук с чашечкой чая. Вроде бы, это был обычный вечерний ритуал, но и он не обошелся без неожиданностей.

Её страница, её маленькое закрытое королевство, в котором девочка пряталась от реальности, пестрело поздравлениями. Их было немного, но главное – они были! Лиля обнаружила письма с пожеланиями, которые очень приятно ее удивили. В какой-то момент ей показалась, что эта небольшое счастливое государство вовсе ей не принадлежит.

Она решила:

"Так и быть, сегодня, раз у меня хорошее настроение, никого удалять не буду".

Все изменники Родины, наконец-то, могли вернуться домой, и даже гости могли остаться…

Вчерашний незнакомец, которому Лиля случайно открыла свой "коварный" план, тоже не забыл про нее. Он спросил:

- Ну как, поздравили?

Лиля не стала хитрить, ведь сегодня она была счастлива, и ничего скрывать не хотела. Незамедлительно она настрочила в ответ:

- Еще как поздравили! Меня так поздравили, что я теперь никогда никого не удалю!

- Это я всех подговорил! - пошутил в ответ незнакомец.

- Так и знала! - ответила Лиля, с детской улыбкой на лице.

И тут же она поймала себя на гадкой мысли, что произошедшее сегодня, все равно, что сон. Не могли одноклассники, которым она всю жизнь была не нужна, с которыми она никогда близко не общалась, взять, и просто так поздравить ее. Все это было слишком уж хорошо.

Может быть, кто-то решил разыграть её? Может быть, кто-то решил пошутить над ней?

В этот момент Лиля почувствовала странную усталость. Внимание, обрушившееся на неё впервые за всю жизни, тяготило – девочка не слышала в словах своих одноклассников искренности, не видела в их глазах понимания.

Она все равно оставалась такой же одинокой, как и прежде.

Но, почему-то сейчас, когда она общалась с этим странным незнакомцем, тягостное чувство одиночество отступало. Будто невидимый человек был рядом с ней, и наблюдал за её жизнью. Будто невидимый человек ждал её дома, чтобы выслушать, чтобы понять, чтобы успокоить.

С этого странного и счастливого дня началось их общение. Всемирная паутина связала их вначале на несколько минут, потом на часы, а затем на дни, недели и месяцы. Лиля даже и не могла точно вспомнить на сколько, ведь каждая переписка казалась ей вечностью.

Это странно, не видеть человека в глаза, не иметь возможности даже прикоснуться к нему, но все равно чувствовать родство с ним. Чувствовать обмен мыслей и эмоций, вздрагивать при каждом новом сообщении, и ждать с нетерпением следующей переписки, прикручивая, каждый час, каждое новое слово, каждую новую фразу.

Лиля боялась этих чувств – впервые она позволила себе доверять кому-либо, впервые она позволила себе хотя бы чуть-чуть, но открыться, но даже если она хотела что-то утаить – незнакомец был слишком умен и разгадывал все её тайны.

И "Ангелы" в ее голове постоянно твердили:

"Берегись этого человека – он тебя разрушит! Берегись этого человека – в нем дьявольский дух!  "

И действительно, в незнакомце было нечто от дьявола: он не разделял её детскую веру в потустороннее,  считая, что религия – лишь мракобесие прошлых веков. Но зато у него была вера иная: вера в науку и в достижение с помощью познания истины и бессмертия...

Он говорил, что у человечества нет другого пути, кроме как бесконечного прогресса, кроме как пути вперед. Лиля же сомневалась. А что еще ей оставалось? Увы, она не умела думать по-другому, будучи ограниченной своим маленьким светлым одиноким островом.

Лиля отчаянно держалась за веру, но когда она пыталась объяснить незнакомцу то, что знать не могла, – неизменно проигрывала. И чем больше поражений она испытывала, тем быстрее рушился её хрупкий мирок.

В конечном итоге, чтобы залечить раны, она лишь утешала себя: "у каждого свой взгляд на истину. Но истина все равно одна. Просто ее, пока что, нельзя доказать. Просто я её не могу передать словами".

Чем больше Лиля узнавала незнакомца, тем больше ей казалось, что они люди из разных эпох и между ними – непреодолимая пропасть. Но чем шире становилась эта пропасть, тем больше девочка желала разгадать неизведанное, порой, ценой собственных убеждений. Ведь этот незнакомец был первым, кому она доверилась, первым, кто хотя бы попытался её понять. Он был первым, для кого она стала вдруг небезразличной.

- Может быть, он прав? - порой она спрашивала себя, - Может быть, я дитя, которому пора уже вырасти? - но потом она отгоняла эти мысли, - Нет, это ангелы правы, – в нем дьявольских дух.

Она боялась его взгляда на жизнь – этот взгляд разрушал её личность. Она чувствовала в таинственном незнакомце мрак, который упорно не хотела впускать в свой светлый детский мирок, где царило добро, "ангелы" и Бог – Лилия слишком боялась этот мирок разрушить. И потому, когда незнакомец начинал задавать вопросы, пытаясь вникнуть глубже в суть её мыслей, она не знала что сказать. Ей хотелось ответить, но она не могла, и лишь переводила тему разговора.

Но, даже скрывая свои чувства и мысли под маской, она понимала, что её мир меняется. Меняется безвозвратно.

 

Глава 3. Коллекционер душ.

На острове, далеко отсюда

Я спрячусь навсегда

И все равно, что случиться,

Потому что здесь меня никто не отыщет
Mantus « Insel»

Чем больше Лиля пыталась скрыть свой внутренний мир, тем чаще незнакомец пропадал. Она не хотела, чтобы тот покидал её, но не могла предотвратить этого. Одновременно её пробирал страх за свой детский мирок, который рушился вместе с меняющимися убеждениями, и чувство тупой беспомощности, от одной лишь мысли, что когда-нибудь незнакомец оставит её в одиночестве.

В перерывах между их виртуальным общением, по вечерам, Лиля думала о нем. Мысли о том, что она ему скажет, или о том, что он ей ответит не оставляли ее ни на секунду, и, постепенно, вытесняли все остальное: учебу, дом, жизнь... И чем больше она о нем думала, тем больше боялась.

Боялась за себя.

"Похоже, я влюбилась", - как-то поймала себя Лиля на этой забавной мысли. И тут же отогнала ее. Влюбиться в незнакомца, с которым взгляды на жизнь расходятся в противоположные стороны, который вечно недоступен и далеко, которого от нее отделяет целая бездна, – просто предел глупости! Но, все-таки, это была правда.

Горько-сладкая, до смешного печальная и несуразная, но – правда. Он – единственный человек, кому интересен ее мир, несмотря на то, что одна лишь мысль о нем этот мир разрушает. Что же это? Любовь?

"Это не любовь, это какая-то... одержимость", - признавалась себе Лиля. И "ангелы" в её голове как всегда соглашались. И поддерживали. И давали совет: "беги, пока можешь, беги от него прочь! Это не твой человек! В нем дьявольских дух!"

Но Лиля не хотела их слушать.

"Не мой человек..." - вздыхала она, почти соглашаясь, - "Но, так ли это? Если я убегу, то никогда не узнаю правды".

Она решила: прежде чем бежать, нужно понять, от чего убегаешь. Прежде чем поддаться страху, нужно понять, чего боишься. И прежде чем убить в себе чувства, нужно понять, что убиваешь. А вдруг нечаянно загубишь часть своей души? Больно будет!

В тот день, словно насмешливое небо в очередной раз одурачило её. Она сама не ожидала, что незнакомец, после некоторого перерыва, напишет ей. Тогда Лиля задрожала от радости, словно сумасшедшая. Все-таки, хорошо, что он не мог увидеть этого, хорошо, что он не знал о ее безумии – он бы, наверное, испугался.

И почему их пути пересеклись? Почему он вообще встретился ей? Что это за "подарочек" судьбы на день рождения вел её теперь в неизвестность? Стоило ли ей доверять ему? Кто знает-кто знает...

- Я уже давно хотела спросить... - робко начала Лиля, печатая, через страх, каждую букву, - А почему ты мной заинтересовался?

Лиле всегда казалось, что его невозможно застать врасплох. На экране эмоции не отображаются, а словами едва ли передашь все чувства.

Лиля совсем не понимала, что он в ней нашел. Нужна ли ему её непонятная душа? Зачем завязал разговор, зачем расспрашивает о её взглядах на жизнь? И действительно ли ему все это интересно? Разве может очередная "странная девочка" быть интересной?

- Скажем так, - ответил незнакомец, - Я писатель, и коллекционирую интересных людей, чтобы создать в своих произведениях более правдоподобные образы.

Лиля обомлела. В первые несколько секунд ей хотелось рассмеяться, но потом она почувствовала предательский укол в сердце. Этот ответ действительно все объяснял, но, почему-то, девочке показалось, что это была еще не вся правда. Незнакомец что-то скрывал.

Но она не могла заглянуть по ту сторону монитора. Она не могла узнать все. Да и зачем? Может быть, все её догадки – лишь очередная игра воображения, лишь несбыточные мечты из детства?

- Я не очень-то хочу, чтобы кто-то копался в моих мозгах, - попыталась пошутить Лиля. Но в этих словах, на самом деле, было больше горечи, чем юмора.

- А я не собираюсь копаться, только посмотреть! - ответил, шутя, незнакомец. Хорошо, что он не видел, что эта шутка сотворила с Лилей.

Ей хотелось провалиться под землю, как в первый же день их знакомства. Она снова почувствовала себя как будто обнаженной: все карты раскрыты, а душа нараспашку, просто выкинута в мусорное ведро. Она всего лишь задала один единственный вопрос – он уже все понял, Лиля была уверена в этом. Но ему все равно.

ЕМУ ВСЕ РАВНО!!!

Лиля взяла себя в руки, обрадовавшись, в очередной раз, оттого, что он не видел её лица. Почти каждое его неосторожное слово убивало её, но он об этом не должен был узнать. Не должен был. Пусть другие люди клеймят её "открытой книгой", но не он. Не сегодня. Никогда.

- Что ж, спасибо за ответ, - ответила Лиля через боль. И поставила смайлик в конце, чтобы незнакомец вдруг не догадался о драме, творящейся по ту сторону монитора.

Лиля дрожала. Ледяные пальцы быстро били по клавишам, с трудом избегая опечаток. Вскоре она попрощалась, и, бессильная, отодвинула ноутбук. Легла на кровать, закрыла глаза и улетела в свой стремительно развеивающийся воздушный замок. 

"Господи, помоги мне", - просила Лиля насмешливое, и по-прежнему пустое небо: - "Помоги мне забыть этого человека, помоги мне перестать думать о нем целыми днями!"

Но небо, как всегда молчало. "Ангелы" либо повторяли одно и то же, либо исчезали, бросая Лилю на произвол судьбы.

Мысли, бесконечные, непреодолимые, неуловимые впивались в нее, словно иглы, и их было слишком много, чтобы Лиля могла почувствовать хотя бы контроль над собой. Мысли преследовали её, пробираясь в её сны, в её подсознание, в её душу, выворачивая её изнутри. И голоса "ангелов", любящие и ласковые, отныне были непонятны.

Бог требовал от нее невозможного.

"Беги, пока можешь, беги от него прочь! Это не твой человек! В нем дьявольских дух!" - отдавалось эхом. Но чем дальше Лиля бежала, тем больше понимала, что убежать от себя не сможет.

Уже поздно.

Странно. Незнакомец не сделал ничего, чтобы она в него влюбилась, лишь объявился в "подходящий" момент. И сейчас, он не виноват в том, что является тем, кем является, но все равно...

"В нем дьявольский дух!"

Коллекционер душ, верящий в науку, видящий в людях лишь электричество их мозгов... человек, отрицающий все, что находится за пределами доказуемого – вот настоящий дьявол! Или, может быть, дьявол в самих мыслях о дьяволе?

Голова раскалывалась. Лиля не хотела ничему верить: ни себе, ни "ангелам". Все, что ей хотелось – сбежать, чтобы спрятать разбитые чувства, сбежать от всего, что есть в этом проклятом мире. Сбежать на свой пока еще светлый и добрый одинокий остров. Сбежать туда, где её никто не отыщет, никто не потревожит.

 

Глава 4. Дитя.

Тише, маленький ангел, не

пытайся...

Дьявол слышит, когда ты

плачешь.

(8mm, Angel)

Всю ночь, всю чертову ночь она не могла уснуть. Нескончаемый поток мыслей о незнакомце, словно вирус, захватил ее, пожирая душу. Неконтролируемые эмоции стремились вырваться, но Лиля старалась держать маску невозмутимости.

Ничего не изменилось. Она по-прежнему боялась. Боялась потерять интерес, боялась потерять общение, и боялась за свой хрупкий пошатнувшийся мирок, который уже давно трещал по швам. Сомнения разрывали её на части: сказал ли незнакомец правду, или есть нечто большее? Может, помимо холодного интереса в ней, как в материале для книг, у него есть и интерес в её душе?

Хрупкая надежда томила ее. Хрупкая надежда – вот худшая из пыток!

Она хотела узнать правду, она хотела перестать сомневаться, хотела перестать мучиться. Но согласился ли б он открыть свою душу? Незнакомец до сих пор остался для нее незнакомцем. Истина, увы, недоступна. Истина, увы, слишком далека.

И потому Лиля видела в нем дьявольских дух: он – загадка. Загадка для неё. Загадка, которую она не могла разгадать. И как бы она не пыталась, у нее не получалось. Потому что он другой.

Маленькому ангелу не стоит играть с демонами.

"Нужно в последний раз попытаться узнать правду, и покончить с этим навсегда!" - решила она. Лиля решила: "Когда я, наконец, узнаю правду, мне станет легче!"

И все же это было лишь слабое утешение, чтобы приглушить безумную боль, которая, вскоре, как Лиля чувствовала, нагрянет.

Да, она уже знала что будет, давно знала. "Ангелы" все сказали. Они сказали: "беги пока можешь!" Лиля не послушалась – поддалась чувствам, и что теперь? Её ждала расплата за наивность. Теперь она сходила с ума из-за собственных иллюзий!

Хотя, может, все было не так уж и плохо? Хрупкая надежда до сих пор умоляла о пощаде...

"Нужно попытаться узнать правду, и покончить с этим навсегда!" - нужно тушить искру, пока не разгорелось пламя. Но если уже поздно, и пламя пылает с огромной силой? Пока тушишь его – сгоришь!

На следующий день она написала незнакомцу. Ей настолько хотелось во всем признаться, и покончить с начавшимся кошмаром, что она откуда-то взяла смелость. Лиля долго обдумывала свои слова: что сказать, как сказать и в какой момент. И, конечно же, она обдумала, как отреагировать на последующий ответ. Милый, наивный ребенок...

Когда незнакомец, наконец-то, ответил ей, она затрепетала, словно лист на ветру. Все мысли, все планы, все заученные слова – все улетучились. Мысли – порождение прошлого. Им не место в настоящем моменте.

К черту мысли! Сколько не думай, сколько не планируй, сколько книг не читай – в теории все ничто! Есть только то, что есть, а не то, о чем думаешь, и об реальность все теории разбиваются, как волны о скалы.

Она смотрела в серый экран монитора, без мыслей, брошенная "ангелами". Без своего главного помощника – беспомощная. Смотрела, и не знала, что написать. А стоило ли? Её руки дрожали, её сердце колотилось, как будто незнакомец был совсем рядом, и смотрел ей в глаза. Но он не видел этого, и не знал об этом.

- Ты что-то хотела спросить? - написал он.

Она не видела выражения его глаз, и не слышала выражения его голоса. Действовала вслепую, наугад. Лишь с ужасом осознавала – отступать больше некуда. Пора во всем признаться, хотя бы ради собственного спокойствия.

Если отрезать, то отрезать до конца.

Даже если после этого он посчитает её сумасшедшей. Даже если этого он не поймет.

- Я... - мысли перемешались с эмоциями, реальность перемешалась с иллюзиями, но все говорило лишь об одном, - Я... люблю тебя.

Но правда ли это? Лиля сама не хотела в это верить. Религиозные книги, которые она читала с детства, научили ее, что любовь безусловна, что любовь не приносит боли, что любовь – созидательная сила. А та любовь, что чувствовала Лиля – лишь медленная смерть. Эта любовь разрушала маленький светлый одинокий остров, а это не хорошо. Совсем не хорошо.

Лиля исправилась:

- Точнее... это не любовь. Это какая-то одержимость. Какая-то болезнь. А болезни надо лечить...

Она знала – он ждал этих слов. Все что происходило – худшее, из того, что могло бы произойти.

- И что ты хочешь? - спросил незнакомец. А Лиля сама не знала, чего она хотела. Её рвало на части. Ей казалось, что эфемерная "правда" сможет спасти её, вылечить её болезнь, словно антибиотик, убив все. Но на самом деле правды, как таковой, не существовало.

- Я... хочу узнать, что ты чувствуешь.

Как будто это могло бы помочь! Чувства на расстоянии не значат ничего. Они испаряются, словно пар, растворяются, будто мираж, если к ним прикоснуться. Чувства не значат ничего, если их даже нельзя показать. Они лишь застаиваются внутри, становясь ядом.

На мгновение, на одно единственное мгновение ей показалось, что незнакомец растерялся. Но она не могла знать наверняка, ведь он далеко. Нет, она лишь хотела, чтобы он растерялся, она лишь надеялась на это. Очевидно, Лиля не стоила его растерянности.

Чего стоит "странная девочка", никем не понятая, никем не воспринимаемая, которая вдруг почувствовала веяние первой любви? В этом мире даже любовь можно убить, если она неуместна. Ведь это всего лишь чувство.

Он ответил:

- Ты для меня словно милое дитя, которое, пока что, не успел испортить этот жестокий мир.

"Дитя!? Так вот кто я!?" - возмутилась Лиля от очевидной правды. Что ж, воздушные замки долго не живут.

Эмоции взяли верх над разумом – неудивительно. Сколько не думай, сколько не планируй, сколько книг не читай – эмоции сильнее, эмоции кажутся реальнее. Но только разум всегда прав. Лиля же не слышала разума – дети редко его слышат.

- Что ж... я не знаю, как быть, - ответила она, продолжая дрожать – боль пронзила ее огненным мечом, и следующие слова дались ей нелегко, - Я думаю, будет лучше, если мы прекратим общение.

И вновь ей показалось, что незнакомец растерялся. Было ли это видение правдой, или всего лишь предсмертным воплем хрупкой надежды? Она так и не разгадала, и разгадать не могла – эмоции взяли верх. То, что творилось внутри нее в этот момент, было важнее всяких догадок.

- Как знаешь, - ответил незнакомец, - Но, ты уверена в своем решении? Ты можешь передумать.

К черту все! Она не могла передумать. Да что там передумать, она в этот момент не могла ДУМАТЬ! Кинжал в сердце, первый в жизни – вот о чем были ее мысли! И не важно, что этот кинжал – виртуальный.

- Зачем мне это?

- Знаешь такую фразу: мы в ответе за тех, кого приручили, - ответил незнакомец. Он все прекрасно понимал. Но Лиля была слепа. Она уже пожалела, что позволила себе довериться ему, и больше не хотела повторять этой ошибки. Мирок уж больно рушить не хотелось!

- Нет, спасибо. Я постараюсь сама справиться с этой одержимостью, - ответила она, поставив в конце фальшивый смайлик, как недавно её научили.

- Как знаешь.

Лиля не могла узнать правды – это было невозможно, зато вместо неё она видела безразличие и холод к себе, и старалась ответить тем же. Она ведь ничего не знала. Она думала: "а что, если худшие из худших опасений и есть реальность?"

Когда ожидания не сбываются, так хочется перевернуть палку крайностей. Дети часто так делают. А она ведь и есть дитя...

"Ничего", - продолжала она утешать себя, - "Главное, что теперь я хоть что-то узнала! Теперь то, я избавлюсь от этой чертовой одержимости!"

Да, только снова не верилось, что все это правда. Снова ей казалось, что незнакомец что-то скрыл. Хотелось создать свою, светлую, детскую и наивную версию реальности. И сколько бы Лиля не пыталась подавить свои эмоции, изгнать мысли из своей головы – те возвращались снова и снова. Хрупкая надежда все еще жила.

"Это все дьявольский дух!" - повторяла Лиля, уже сама не веря в свои слова, - "Это все дьявольский дух! Я должна быть сильнее!"

Но, увы, борьба с невидимым врагом всегда обречена на поражение. Потому что этот враг – внутри.

 

Воспоминание 5. Фальшивка.

Природа изменчива,

Мы врем, словно дышим…

 (Mylene Farmer, Fuck them all)

Ей было десять лет.

Чем старше она становилась, тем более странной казалась окружающим. Она совсем не взрослела, совсем не умнела, совсем не менялась. Её мысли были абсурдными, мрачными и депрессивными. Да и чему тут удивляться?

Мечты не спасли её. Игры тоже не спасли. А чувства и мысли она не могла выразить. До сих пор Лиля ничем не выделялась, не проявляла никаких особых талантов – да и не хотела.

Чем старше она становилась, тем четче понимала: она никому не нужное ничтожество. Пустое место. Неудачница. Уродина. Вот она – реальность, и её ничем не заменить!

Это осознание раздирало душу, и слезы лились мелкими ручейками из её глаз.

Порой она спрашивала себя: "А зачем я живу? Зачем мне все это нужно? В чем смысл этой проклятой жизни?".

Она ходила с грустными глазами, спрятавшись от мира в музыку. Наушники как повязка на глаза: их назначение – притупить чувства. Притупить боль.

Время игр ушло. Лиле надоело довольствоваться фальшивкой, надоело заполнять душевную пустоту суррогатом жизни. Ей надоело бежать от себя.

Вместе с музыкой явилась философия, которая словно тень, преследовала Лилю, шла за ней по пятам. В пустом уме, в пустой душе были лишь одни вопросы и последнее желание узнать правду.

"В чем смысл моей ничтожной жизни?"

Лишь желание узнать смысл происходящего заставлял её терпеть реальность, терпеть собственное ничтожество. Поиск смысла стал смыслом жизни.

И, катаясь на качелях в одиночестве, не желая больше возвращаться домой, укрывшись от мира внешнего, сосредоточившись на мире внутреннем, она размышляла. Искала ответы. Увы, они не были оптимистичными.

Быть или не быть означало одно – не быть.

Смысла в жизни нет.

В этом мире вообще ничего нет. Все вокруг – ничто, иллюзия, ложь, фальшивка. Кем-то придуманный образ, созданный глупым богом и брошенный на произвол судьбы мир. И даже любовь, о которой она так мечтала, тоже – ничто. Все её детские мечты – просто ложь.

Эти мысли доводили до безумия, до желания покончить с собой.

На новый год школьный психолог подарил ей зайку – Лиля была тронута. Взяв в руки эту мягкую игрушку, она укрылась в своей комнате. Там она сидела, и просто смотрела на это творение человеческих рук. Тогда к ней вдруг и пришла грустная мысль:

"Даже эта игрушка – фальшивка. Лишь жалкая пародия на человеческие чувства. В этом мире нет ничего настоящего".

Лиля взяла в руки ножницы и принялась резать игрушку. Её переполняла ненависть к этому гнусному, фальшивому миру, ничуть не реальнее виртуальности, где никому нет дела до истины, до тайн мира и души. И психолога вовсе не заботили Лилины поиски смысла: главное – чтобы она выглядела "нормальной".

Выкинув остатки в мусорное ведро, Лиля расплакалась.

 

Глава 5. Дьявол-скорпион.

Ты моя молитва,

Моя божественная отрада,

Ты даришь мне смерть

И прощение.

(Mantus,

Schuld)

В первый день своей "новой" жизни, она решила уничтожить все, что напоминало ей о нем: удалила старые сообщения, музыку, фотографии, вычистила квартиру, и даже попыталась навести порядок в голове – убежать от назойливых мыслей в мир компьютерных игр.

Игры кое в чем схожи с алкоголем – они на время выдают желаемое за действительное. Игры на время притупляют чувства, заставляя забыть обо всем.

На время.

Мысли, которые Лиля отчаянно пыталась подавить, все равно возвращались, и чем сильнее Лиля старалась их подавить, тем навязчивее они становились. Впрочем, она все равно продолжала бороться. Лечила симптомы своей "болезни" – срывала листья сорняков, позабыв о корнях.

Порой в этой мучительной борьбе она достигала иллюзии успеха. В тот момент ей казалось, что до свободы рукой подать – осталось сделать лишь шаг. Но назойливые мысли тут же возвращались, и все начиналось заново.

Победа и поражение всегда идут рука об руку.

И все это злило. Ужасно злило. Невыносимо злило. Чудовищно злило. Злость на саму себя, злость на незнакомца, злость на весь мир накапливалась в душе, и некогда светлый детский мирок превратился пороховую бочку, что вот-вот взорвется. Бог, "ангелы", добро и свет покинули этот мир. Разве святые станут жить в аду? Нет, они предпочтут рай.

Лиля вкусила свой запретный плод, и эдемский сад обратился в пепел. Внутри неё был самый настоящий ад, где пламенеющая земля взрывалась под ногами, исторгая потоки обжигающей лавы. В этом огненном аду, полном ненависти и отчаяния, никто не мог ужиться. Никто, кроме дьявола.

Замолчали ласковые голоса – "ангелы" улетели, оставив богами забытые земли. На смену им пришел дьявол со своими искушающими речами, со своими угрозами, со своими упреками. Лиля боялась его. Лиля боялась остаться в тишине, ведь тогда дьявол говорил с ней, говорил с ней в облике незнакомца, и мучил её.

Она не находила себе места, убегала прочь из этого ада, снова и снова, всеми силами пытаясь достучаться до неба, забыть про незнакомца, про дьявола, поселившегося внутри. Она делала вид, что у нее все хорошо, все в порядке. Люди вокруг верили – это главное. Никто не должен был догадаться, что добрый ангел вдруг перекрасил крылья в черную краску.

Иногда она просила: "Боже, помоги мне!", но несмешливое небо как всегда молчало. Бог не слышал, бог покинул ее, как только она впустила в свой мир тьму неизвестности. И теперь невозможно было вернуть былое.

Теперь ее душа незримыми нитями была привязана к незнакомцу. Незнакомцу, который был далеко, незнакомцу, которому было все равно. Незнакомцу, который даже не подозревал обо всем этом.

"И он не узнает, никогда об этом не узнает!" - пообещала себе Лиля, в который раз. Она же не хотела казаться в его глазах слабой. Она же не хотела казаться слабой в своих собственных глазах. Но понимала, что не сможет убежать, не сможет скрыться, не сможет освободиться. Да, она слабая. Да, она любит. Даже отрицая это. Любит вслепую.

Любовь – это дикое животное. Так хочется поймать его, приручить его, покорить его, но оно непокорно. Оно свободолюбиво. Оно непобедимо. Попытки изловить любовь всех охотников приводят лишь к одному – они сами становятся жертвами. Любовь пленит их своими ядовитыми объятиями, и потом они, околдованные, мечтают лишь об одном – о свободе. О свободе, которой им не видать. И, кажется, что одна лишь смерть может избавить от этих мучений.

Как не пытайся – от любви не сумеешь сбежать, она вездесущая, всепоглощающая, безграничная. И Лиля сбежать не могла. Куда ей, наивной девочке, тягаться с самим дьяволом!

День за днем, час за часом, минута за минутой, секунда за секундой её силы иссякали. Она понимала – все зря. Теперь этот незнакомец, случайно оказавшийся в её жизни, навсегда останется в её душе.

Холодный ноябрь наступил, месяц последний солнечных лучей, месяц скорпиона, месяц дьявола. Когда последний лист был сорван с обмерзшего дерева – силы Лили иссякли. Она не могла забыть о незнакомце, она не могла перестать даже на секунду думать о нем.

И она вернулась к нему, не сумев побороть себя. Проиграла в этой неравной битве с любовью, сдалась дьяволу-скорпиону, позволив смертельному яду разлиться в крови.

Она сдалась самой себе, устав бороться, и позволив своему наивному детскому миру умереть окончательно.

Часть II. Мучитель.

…если ты веришь в Бога,

То это из-за дьявола.

(Enigma, The rivers of Belief)

 

Глава 6. Мучитель.

Вначале, перед тем, как она пала, все, вроде как, получалось. Вначале все было, вроде как, хорошо. "Ангелы" были рядом, и постоянно напоминали: "слушай свой разум, не поддавайся чувствам. Разум – твое самое сильное оружие".

"Ангелы" убеждали её, что все её догадки – ложь, что все её чувства – лишь игра, лишь грешная страсть. "Ангелы", когда она звала их, до последнего боролись за ее умирающий детский мир.

Но теперь в её голове были не только "ангелы". Дьявол говорил через подавленные чувства, через неукротимые эмоции, через тайные желания. Он искушал умело, и перед его соблазнами устоять было практически невозможно. Эта борьба не прекращалась ни на минуту.

С каждым днем Лиля все больше сходила с ума. Сделав шаг в безумие, она не чувствовала дна.

Навязчивые мысли шли за ней по пятам, и ничто не спасало от них: ни школа, ни игры, не внезапно появившиеся друзья. Желания и реальность, чувства и мысли слились в одно мрачное целое.

Её душа раскалывалась на части. Перед ней стоял выбор: либо она выберет спасение, но никогда не познает неизведанное, либо шагнет в бездну. И, в конце концов, Лиля сделала свой выбор...

Иногда ей казалось, что её любимый и ненавистный одновременно невидимый дьявол совсем рядом, стоит за ее спиной, смотрит на неё обжигающими глазами. И она кожей чувствовала этот взгляд, что сжигал изнутри. Иногда ей казалось, что холодные, когтистые лапы касаются её волос, скользят по её плечам.

Тогда Лиля дрожала от холода и страха. Неужели она, сама того не понимая, своими мыслями призвала настоящего дьявола?

Ночью, когда солнце скрывалось за горизонтом, и в непроглядной тьме невозможно было разглядеть собственных рук, дьявол приходил к ней. При одной лишь мысли о незнакомце все её тело сковывал паралич, и крики о помощи застревали в горле. В полусне он прокрадывался к ней в мысли и нашептывал мрачным голосом:

- Теперь твоя душа принадлежит мне.

Лиля молилась, стараясь отогнать его прочь, звала "ангелов" на помощь. Когда они отзывались, она слышала слабый голос разума. Но долго продержаться не могла – дьявол брал свое.

А днем Лиля как обычно улыбалась. Никто не подозревал о её сумасшествии, лишь круги под глазами выдавали правду. Она улыбалась и отмалчивалась, если вдруг кто-нибудь задавал ей вопросы. А если она и хотела сказать хоть что-нибудь, то дьявол закрывал ей рот и нашептывал:

- Они сочтут тебя сумасшедшей. Молчи. Доверься мне.

И она продолжала молчать. Лишь своему дневнику она могла доверять. Тьма переполняла её, затмив собой весь мир, и хотелось выплеснуть её вместе с чернилами на белую бумагу.

Дьявол принял лицо незнакомца, того самого незнакомца, что был так далеко, который ничего не знал, до которого нельзя было дотянуться, нельзя дотронуться. Но, все же, и дьявол был лишь фальшивкой.

Лиля отгоняла дьявола, продолжая молиться, продолжая звать на помощь "ангелов". Когда они приходили, она слушала разум, и ей казалось, что она победила. Но это победа всегда была временной. Лиля сопротивлялась, не веря в собственные чувства, продолжая клеймить их одержимостью, а дьявола – лишь плодом воспаленной фантазии. Но бессонные ночи не могли быть обманом.

Однажды Лиля пересилила себя и спросила:

- Чего ты хочешь от меня? Зачем ты пришел?

Но дьявол не ответил. Лишь злобно расхохотался.

Лиля знала – её мысли о незнакомце и явившийся дьявол тесно связаны. Её страх, её одиночество, её сомнение, крушение надежд и невозможность узнать правду перемешались, и породили сгусток тьмы, который преследовал, внушал ужас, медленно убивал. Когда мысли Лили заходили слишком далеко, в ней появлялось непреодолимое желание коснуться незнакомца, услышать его голос, увидеть его вживую. В этот момент и появлялся дьявол.

Дьявол – порождение подавленных желаний.

Все те же страхи и сомнения, все те же чувства и мысли терзали её, и лишь усиливались со временем. Чем сильнее действие, тем больше противодействие. Пытаясь бороться с дьяволом, Лиля делала его лишь сильнее. И чем сильнее становился дьявол, тем сильнее ненависть она испытывала к себе и незнакомцу, с которого все началось.

Однажды ночью, закрыв глаза, она представила его перед собой, и прошептала, пылая разъедающим душу пламенем:

- Уйди из моей жизни, уйди, и никогда не возвращайся.

Но потом она с горечью осознала: его и так нет. Он и так далеко, он и так не знает ни о чем. Его нет. Есть только её безумие. Есть только дьявол-Мучитель, которого она сама породила.

И она чувствовала: это – только начало хаоса, ведь охватившее её безумие бездонно. Она чувствовала, что вот-вот сорвется, вот-вот не удержится, и вернется к незнакомцу, – ей не выдержать этого сумасшествия в одиночку.

Но Мучитель – навсегда останется её тайной, ведь он – наследие ее падшего, никем не понятого мира. Мучитель – это её любовь.

 

Воспоминание 7. Бог.

 ...Мы ожидаем помощи

Кто, если не ты, Господи...

Святой Боже, Святой

Вседержитель,

Святой милосердный Спаситель…

Не дай нам погибнуть во грехе!

Enigma, The rivers of Belief

Ей было тринадцать лет.

Из тьмы в свет, из крайности крайность она пришла к Богу. Она поверила религии. Она оставила позади пустоту, и терзающие мысли о фальши жизни. И даже одиночество больше не тяготило её, ведь с ней были "ангелы". Они возвращали её в потерянное детство.

Эх, детство. Детство – это беззаботное время получения любви. Когда же приходит зрелость, эту любовь непременно нужно вернуть. Но можно ли взять любовь из ниоткуда? Едва ли это известно.

Лиля часто спрашивала себя:

"А во что я верю?"

Что такое Бог, перед которым так трепещет ее бабушка, перед которым сотни прихожан становятся в церкви на колени?

Она искала ответы на эти вопросы в себе и в своем маленьком виртуальном мирке. Все-таки, виртуальный мир не так уж и плох, если с помощью него не бежать от внешнего мира, а пытаться познать мир внутренний.

"Что есть Бог?"

Лиля изучила много статей, и несколько книг. Забила себе голову знаниями о неизвестном, спрашивая людей, спрашивая бабушку и отца, с упоениями впитывая чужие мысли.

С точки зрения христианства Бог – высшее разумное существо, создавшее мир. Бог стоит на стороне добра, а его любимый ученик, дьявол, отрекшийся от своего создателя, стоит на стороне зла. Перед Лилей возник увлекательный черно-белый мир, где одно борется с другим, и не может ужиться друг с другом.

Но потом она случайно узнала, что ни добра, ни зла не существует. Добро и зло – всего лишь концепции, всего лишь порождение мыслей.

А что же тогда Бог? Может быть, и его не существует? Или, может быть, Бог и дьявол едины?

"Ангелы" говорили ей:

"Бог есть во всем и во всех, просто люди считают себя отдельными от Него".

Но как тогда вернуться к Богу? Как пережить реальность? Неужели, нужно убить все свои представления, неужели, нужно убить себя? Что тогда есть Бог? Может, Бог – это смерть?

Страх охватывал Лилю, когда она пыталась представить, что есть Бог. Её попытки бежать со своего светлого, заново отстроенного одинокого острова кончались вместе с границами её личности. Возможно ли вообще выйти за пределы себя, чтобы познать неведомое?

И если познаешь неведомое, не будет ли это знание миражом?

Лиля так и не нашла ответа не этот вопрос. И потому её религиозный мирок был обречен на разрушение.

 

Глава 7. Новый бог.

Она знала, что так будет, еще до того, как это случилось. Дьявол нашептал ей.

Или, может быть, ее чувства и желания были настолько сильными, что воплотились в реальность? Или, может, мучительные догадки не были ложью? Она сама не знала.

Незнакомец просто написал:

- Привет. Как ты?

И в тот момент она проиграла войну с собой. В тот момент свобода, за которую она боролась все эти чертовы дни, просто упорхнула голубой птицей.

Неужели всего несколько слов, всего несколько обыденных слов способны перевернуть целый мир!? В тот миг, когда он написал, сердце Лили предательски екнуло, и её вновь бросило в дрожь. Потребовалось всего лишь несколько обыденных слов, и гамма чувств от ненависти до экстаза, от экстаза до ненависти, пронеслась, смыв все мысли, какие только могли возникнуть в этот момент.

Но она все равно взяла себя в руки. Все равно решила обмануть его и себя и притвориться, будто ни одно его слово на неё не повлияло. Как же легко было сделать это в интернете! Как же трудно было бы сделать это в реальности.

И он не заметил её обмана. Или прикинулся, что не заметил. Впрочем, какая разница? Лиля была счастлива! Она танцевала как безумная на обломках своего разрушенного мира. К черту "ангелов", к черту забытого бога, к черту жизнь вообще – её Мучитель вернулся!

В этот момент она поняла, насколько бессмысленной была её затея бежать. В тот момент она поняла, насколько она слабая, жалкая, лживая... насколько она эмоциональная. Все её мысли, все её действия, вся её жизнь свелась к одному – к общению с ним.

Шальной дьявол не унимался: он кричал внутри, он ликовал, он победил! А Лиля с её "ангелами" потерпела поражение.

Лиля поняла, что не может без него жить. Он стал неотъемлемой частью её существования, словно дыхание. Без их редкого общения она чахла, будто забытый цветок.

Она его обожала. Лиля обожала в нем все: его стиль письма, его взгляд на жизнь, его фотографии, его высказывания, его музыку. И теперь, когда он называл ее "дитя" она не злилась, нет. Она соглашалась. Лиля была согласна на все, лишь бы он остался, лишь бы не продолжать невыносимую борьбу с собой. Лишь бы он никуда не ушел и не оставил её наедине с дьяволом.

Ведь теперь, когда её мир лежал в руинах, он заменил ей жизнь.

Она не просто понимала, она чувствовала: бога, в которого она так отчаянно верила в детстве, просто нет. НЕТ! В этом пустом, жалком мире нет ничего. Нет ангелов, нет бога, нет добра, нет милосердия, нет рая...

Теперь у нее был только один единственный бог, она единственная молитва, одна единственная отрада – Мучитель. И другой бог не был ей нужен.

Но когда незнакомец исчезал, оставляя Лилю в недоумении, она внезапно спускалась с небес на землю и больно падала, каждый раз разбиваясь о холодные камни. А потом, её охватывали предсмертные судороги, и снова яд, тот самый, скорпионий яд, растекался по ее венам.

Это бог оставлял её.

И она лгала, стараясь скрыть свои чувства, что с каждым днем становилось все сложнее и сложнее... То держалась на расстоянии, то появлялась, то исчезала, и все через боль, все, переступая через себя, и все с одной целью – он.

Она обезумела. Голос разума совсем потух в ней. Она уже не различала, что явь, что сон, и даже расстояние, даже время, даже его чувства, даже она сама для себя – все это больше не имело значения…

Как-то ей приснился сон, будто она, мелкая и ничтожная, беззащитная и беспомощная, стоит под серым, пустым и насмешливым небом. Рядом, ввысь взмывал огромный бескрылый демон без лица. Лиля глядела на него, вверх, и терялась. Он был божеством, а она – лишь жалкой смертной рядом с ним, лишь дитём, лишь неразумным ребенком.

Он – все. Она – ничто.

Когда Лиля очнулась от этого сна – тут же принялась рисовать. В этом странном, мрачном рисунке воплотились все её чувства, все её страхи, все её желания...

Он – смерть её мира, смерть её детства, смерть её радости. И он же – её освобождение.

 

Дополнение к главе 7. Добро пожаловать в мой персональный ад!

Когда-то Лиля думала: фантазии – это сладкая колыбельная перед сном, нежная, успокаивающая ложь. Но теперь, когда реальность стала для неё ложью, а фантазия – явью, она жила сном, словно зомби.

Даже в школе она не могла проснуться. Виртуальная жизнь настолько поглотила её, что реальные люди стали ей безразличны. В школе не было её нового бога, не было Мучителя, но зато были фантазии о нем, были мысли и мечты об общении с ним, размышления над каждым его новым словом.

Полина видела все те изменения, что происходили с её, ныне, лучшей подругой, и не могла понять их. Она чувствовала, как та отдаляется, уходит в себя, сходит с ума. Лиля же отмалчивалась – дьявол закрывал ей рот, повторяя: "молчи. Они сочтут тебя сумасшедшей!"

Никто и никогда не должен был узнать об аде, в котором Лиля жила. Даже подруга. Тем более подруга!

Подруга... одно название! Разве люди в одинаковых серых масках могут быть друзьями? Разве им интересен чей-нибудь внутренний мир, помимо своего? Лиля сомневалась, потому что её никто не интересовал, и своей замкнутый мирок она никого не пускала, хоть у нее на лбу так и было написано:

"Добро пожаловать в мой персональный ад! Располагайтесь поудобнее! Будет "весело"!"

Но кто захочет побывать в аду?

Люди не любят выслушивать чужие сопли. Им всем нужны улыбки, им всем нужна поддержка, им всем нужна ЛЮБОВЬ! Поэтому в этом мире все несчастны. Никому не нужен чужой ад, каждому достаточно и своего.

"Это только мой ад!" - сопротивлялась Лиля - "Никому не отдам! Никого не впущу!"

Но, видимо, Полина ожидала увидеть в этом аду райских птичек, раз ей было так интересно. Или, она надеялась найти ключ от клетки, в которой эти птички укрылись.

- Расскажи мне, что случилось, - просила она, - Я мне же интересно.

Тогда Лиля смотрела на неё большущими бешеными глазами, готовясь защищаться так, будто покушаются на её жизнь. Но в итоге это все равно её не спасло. Зачем еще нужны друзья, кроме как хождения друг другу в гости, из одного ада в другой?

К черту друзей! В одиночестве проще, одиночество не станет вытаскивать из персонального ада, а позволит тихо и спокойно в нем умереть... одиночество не станет превращать в "нормального" человека – а как раз наоборот, сделает сумасшедшим.

Нелегко же быть безумцем, ох, как нелегко...

 

Глава 8. Незнакомый голос.

Но иногда она все-таки слышала голос разума. Голос разума был необходим ей, как глоток свежего воздуха, чтобы не задохнуться, чтобы не сойти с ума. Голос разума был ей необходим, чтобы хотя бы казаться адекватной, нормальной, вменяемой.

И этот голос, еле слышимый в пучине сумасшедших эмоций, говорил: а ведь незнакомец-то тоже человек. Да-да, он именно человек, а не божество. Он именно человек, со своими слабостями, со своими мыслями, со своей жизнью. Он именно человек, он прежде всего человек.

А Лиля пока не знала, к кому обращены её чувства. Кто ей нужен: Мучитель, которого она создала из обломков своего разрушенного мира, или обычный парень, которого она никогда не видела вживую, о котором она ничего не знала?

Да и как она могла узнать? Как она могла узнать, если она боялась даже спросить. Когда незнакомец случайно вспоминал о ней, она теряла счет времени, теряла чувство реального, теряла себя. Она боялась спросить, боялась надоесть, боялась ляпнуть лишнее. А если случайно ей казалось, что пальцы, бьющие по клавиатуре, её подводят, то для неё это означало одно – конец света.

Потом она вспоминала об этом подвохе постоянно, и чувство стыда накрывало её. Всего из-за нескольких лишних слов. Всего из-за нескольких лишних слов она злилась на себя снова, и снова злилась на незнакомца, повторяя:

"Убейся об стенку!" - это была её молитва, это был её отворот. Вместо того чтобы переплюнуть через левое плечо она произносила эту фразу несколько раз за день. При каждом новом воспоминании.

Как-то незнакомец сказал ей:

- Когда я общаюсь с тобой, у меня возникает тяжелое чувство, будто я весь день выгружаю вагоны. Но, почему-то, мне хочется выгружать их снова и снова.

Вначале, после этих слов Лиля порадовалась – пока что в ней есть интерес. Но потом она ужасно испугалась. Испугалась надоесть, испугалась помешать, испугалась помешаться. Ведь если она начнет задавать вопросы, сумеет ли остановиться? Имеет ли её безумие предел? И она раз за разом жертвовала своим любопытством, чтобы не потерять контроль над собой. Она одержима, одержима окончательно и бесповоротно, но...

..но голос разума был ей необходим. Без разума, с одним лишь эгоистичным сердцем, она потеряла бы себя. Нельзя видеть лишь миражи, нужно соприкасаться с реальностью, иначе способность стоять на ногах просто исчезнет. Реальность – корни, миражи – листья.

Реальность... все же, каков был этот парень на самом деле? Кто он, что это за человек? Кто же сидел по ту сторону монитора? Из-за кого появился дьявол в её голове?

Однажды он написал:

- Я хочу услышать твой голос.

Это был первый шаг к реальности. На самом деле Лиля хотела, но боялась сделать этот шаг: вдруг её миражи разойдутся с действительностью? И с чем она останется? Миражи растворятся!

Но Лиля все-таки решилась. Это было сложно для неё, нажать на заветный значок в скайпе и принять ответ на звонок. Сложно приставить микрофон ко рту и произнести хоть слово. Эмоции взяли над ней верх, и они были еще сильнее, чем раньше – они были реальнее!

Но она все-таки решилась:

- Привет, - произнесла она неловко, почти не слышно.

И услышала в ответ задорный, совсем незнакомый голос. Но почему-то этот голос, хоть и не тот, что она ожидала услышать, понравился ей. Настолько понравился, что она не могла произнести и слова – ей хотелось молчать и слушать. Но это неловкое молчание сбивало с толку незнакомца. Монолог с самим собой казался ему скучным.

Увы, этот разговор был обречен оттого, что Лиля терялась. Терялась настолько, что кроме собственных переживаний не могла почувствовать ничего. И после этого недолгого разговора она не могла прийти в себя несколько часов.

Нет, этот парень не был её Мучителем, хотя именно из-за него Мучитель и появился. Нет, этот незнакомец был совсем другим, совсем обычным, совсем земным.

Но как она могла узнать, каким он был, если она даже не могла не то чтобы до него дотянуться, а даже элементарно – спросить…

После этого недолгого разговора желание развеять мираж, и сделать иллюзии реальностью разгорелось в ней с огромной силой. Разгорелось бессмысленными мечтами, болью в сердце, сожалением и ненавистью к действительности. Она захотела не просто общаться через интернет, а быть рядом с ним, слышать его голос. Но это было не реально.

У них не было шансов. 

 

Глава 9. Смерть.

…я несусь в пустоту,

Потому что жива и

Одинока…

 Mantus, Requiem

Это случилось зимой, в декабре, когда наступили первые, суровые холода. Это случилось так неожиданно, так внезапно, что Лиля вначале не поверила – подумала, что это сон. На самом деле, это был не сон, а пробуждение, резкое и внезапное.

Она все чаще и чаще общалась с незнакомцем, не в силах бороться с собой. Она все глубже и глубже погружалась в свое безумие, и падала в виртуальность. Реальность умерла для неё, и осколки её ничтожной личности были растоптаны под ногами Мучителя.

Как-то вечером Лиля, как обычно, включила свой ноутбук, вернувшись в свое любимое виртуальное государство. Но теперь её заботило не только свое королевство – в последнее она частенько пересекала границу, и ступала на земли другой загадочной страны. В этой стране она тщетно пыталась найти ответы на все терзавшие ее вопросы. И со временем, эта страна, стала ей ближе, чем собственное государство. Эта страна – страница незнакомца.

Это случилось зимой, в декабре, когда одиночество казалось в тысячу раз холоднее. Загадочная страна больше не впускала её. Лиля больше не могла общаться с незнакомцем – её сообщения не приходили. Вот тогда-то она и почувствовала, что такое расстояние.

Вначале Лиля даже не поверила. Подумала: это какая-то шутка, это какой-то развод. Так не может быть. Он не мог уйти. Зачем он это сделал? Зачем это ему?!

Но потом она с ужасом осознала: жизнь не сказка, и реальность не нарисована на экране монитора. Реальность здесь и сейчас. Но для неё все было наоборот! Вся её жизнь была далеко, за горизонтом, там, где кончались облака, и начинались мечты! А здесь и сейчас не было уже ничего, даже обломков разрушенного детства.

В тот момент, когда её новый бог ушел, все кончилось. Мучитель победил.

Бессильные слезы покатились по её лицу. Разрушенные ожидания разбились о гранит жизни, и теперь их остатки выплескивались соленой жидкостью из глаз. Когда слезы кончились – наступило опустошение.

Через пару дней, когда надежда исчезла, Лиля начала медленно умирать. Ей больше не за что было держаться – свой детский мирок она сама разрушила, "ангелов" она сама прогнала, а теперь даже дьявол покидал её. Ей больше нечего было терять. Все что осталось у неё – пустота.

Она медленно, мучительно умирала, разлагалась морально, растворялась в этой невыносимой пустоте. Пустоте, которая, кажется, всю жизнь была в ней, но от которой она так долго и отчаянно убегала то в игры, то в религию, то в любовь...

Она медленно, мучительно умирала, осознавая, что вся её жизнь всего лишь сон. В этом мире действительно ничего нет.

В конце концов, пустота разрослась и захватила её полностью. Циничная, холодная, бездушная пустота убила в ней все. Она больше ничего не чувствовала, и ей казалось, что даже боль и ярость, охватившие её душу, – иллюзия. Ей казалось, что даже любовь – всего лишь детская выдумка.

Она просто лежала, и бесцельно смотрела в потолок, осознавая, что мир, в котором она живет, уже давно умер. И Бог умер. И Дьявол умер. Все умерло.

Стеклянная душа разбилась, и обломки улетели в пустоту. Лиля увидела иную сторону бытия. Все, что она чувствовала, все, что она желала, все, о чем мечтала – лишь её ничтожные мысли. Лишь её бездарное порождение. В этом мире нет ничего кроме пустоты, и лишь мысли, лишь мечты, лишь желания создают иллюзию жизни. Лишь мысли, лишь мечты, лишь желания держат ее в этом жалком мире, полном страданий и одиночества.

И чего она ожидала? Светлого будущего? Счастливого конца? Подарков от деда-мороза?  Happy end бывает только в дешевых американских фильмах, наклепанных для серой массы. Никто бы её не спас, никто бы не вытащил из её болота собственный страданий, даже если бы вдруг все её мечты, каким-то неведомым чудом, сбылись, потому что желание – источник страданий.

А прежний светлый мир ей уже не возродить – бесконечный мрак повис над ее головой. После этой черной полосы "белой" уже не будет. Жизнь, вопреки всеобщему мнению, не зебра, и даже не радуга. Жизнь – это путь в никуда, уже предрешенный волей большого взрыва, и даже свобода воли – лишь иллюзия.

Тот, кто снял с себя розовые очки, уже больше никогда не будет считать, что небо фиолетовое. Потому что истина неопровержима. Это просто тупая данность, которую необходимо принять. И Лиля сдавалась, ведь она не могла выиграть бой с реальность. Тупая данность уничтожала её, лишая права даже мечтать о счастье.

 

Глава 10. Вторая попытка.

Прошли две недели одиночества. Прошли две недели ледяной, жестокой зимы. Лиле казалось, что она замерзает и превращается в лед.

За окном завывал ветер, неслась метель, а по вечерам сквозь черные облака бледным неживым светом сияла луна. В комнате, где Лиля лежала, было тихо. Смертельно тихо. Лишь её очередные беспомощные всхлипы иногда прерывали душераздирающую тишину.

"Почему ты ушел?"

Когда она задавала себе этот вопрос, ответ неожиданно приходил сам собой: незнакомец не уходил. Его просто с самого начала не было. А если что-то и было – то это лишь её очередная фантазия. Лишь виртуальность. Лишь игра.

Но Лиле почему-то, вопреки всякой логике, было все равно. Да, может быть, её мысли – иллюзии, но её чувства настоящие (по крайней мере, она так считала). Настолько настоящие, что она заболела. Или, может быть, её болезнь – от холода, в котором она тонула день за днем?

Прошли две недели одиночества. Прошли две недели страданий и ожиданий. Когда Лиля заледенела окончательно, она решила:

"Все, с меня хватит!"

Голос разума, едва слышимый, едва различимый, все-таки достучался до неё. И она начала брать под контроль свои разбушевавшиеся чувства. Она сама не хотела верить в эти слова, но убеждала себя, день за днем: ему наплевать. Ему все равно.

И со временем, она убедила себя.

Она решила: если бог не поможет ей забыть незнакомца, если "ангелы", которых больше нет, не спасут её... остается лишь один путь – спасаться самой. Никто с неба не протянет руку помощи, никто не поможет – спасаться нужно самостоятельно.

Ей нужно было взять себя под контроль раньше! Ей нужно было забыть об этом незнакомце еще осенью, еще в первый день...

Зря она сдалась. Зря она поверила своему детскому сердцу. Эта вера убила её.

Но теперь у нее был второй шанс, вторая попытка освободиться от этих горько-сладких чар, от этой лжи, от этой одержимости. От Мучителя, которого она же сама и придумала... Вторая попытка – проклятые чувства нужно было добить. От проклятых чувств нужно было защититься, обрасти панцирем и шипами покрепче, чем были.

Голос разума циничен, но зато он прав. Наверное...

 

Воспоминание 8. Дьявол.

Ей было четырнадцать лет.

Двадцать первого декабря две тысячи двенадцатого года весь мир, затаив дыхания, ждал конца света. Лиля тоже его ждала. Вернее сказать, она его ЖАЖДАЛА, так как надеялась, что со смертью мира все её страдания прервутся, и она чудесным образом излечится от своей одержимости.

Но, конечно же, при этом она прекрасно понимала – голос разума говорил ей – конца света, увы, не будет. И даже несмотря на то что, суеверная бабушка закупилась свечками и иконками, прося в этот день не выходить из дома и молиться, Лиля, лишь посмеявшись над этим, отправилась в школу. И не зря – этот день был совершенно обычным.

Хотя, как сказать, обычным... в этот день, впрочем, как и всегда в последнее время, Лилю преследовали одни и те же мысли об одном и том же человеке. И почему-то именно в этот день эти мысли заходили чересчур далеко... Эти мысли становились чересчур неприличными.

Все смешалось у Лили в голове, и потому, в ночь двадцать первого декабря ей приснился кошмар, будто дьявол забрал её в ад. И этот сон изменил её навсегда.

Лиля попала в ад, и там она горела, кричала, заливалась слезами – никто ей не отвечал. Она стояла перед самим Люцифером на коленях, в цепях – он не отпускал её. Она взывала: "Боже, прости меня! Боже, прости меня!", - но бог не слышал её. Бог был слишком занят. Бог был слишком далек от её ада.

Дьявол царапал её тонкую кожу, покрывал её огненными, как раскаленный металл, прикосновениями и поцелуями, проникал внутрь неё, вызывая огромное желание... кричать от боли. Но она не могла кричать. Не могла даже пошевелиться, будучи прикованной цепями к земле, – лишь терпела мучительное надругательство над собой, раз и навсегда теряя невинность.

Она лишь грешница. Лишь падший ангел. Небеса отвергли её, и теперь дьявол мог вытворять с ней все, что пожелает. Вот – плата за её грехи. Вот – следствие подавленных желаний.

Или она сама этого хотела, призывая инкуба в сон своими порочными мыслями? За что боролась, на то и напоролась?.. Развратные мечты приводят лишь к кошмарным, бессонным ночам!

Проснувшись посреди ночи, она все еще ощущала боль по всему телу, почти физическую. Лиля так и не поняла, что значил этот сон.

Но после этого сна в её хрупком детском теле и сознании произошли необратимые изменения: частица дьявола поселилась в ней, сделав Лилю более хладнокровной и жестокой, но при этом, придав ей сил. На простынях Лиля обнаружила несколько капель крови – будто сон вовсе и не был фантазией, а самой что ни на есть, реальностью...

Теперь она точно перестала быть девочкой. И ей было больше нечего терять – все уже потеряно. Давно потеряно. Вот – конец её света, который она так желала!..

Часть III. Ненависть.

Загляни в зеркало души -

Любовь и ненависть, одна в

другом,

Жертва взывает к мести, и

поверь,

Ты увидишь лицо, что скажет:

Я люблю тебя… я убью тебя,

Но буду любить тебя вечно.

 (Enigma, Ilove you, I’ll kill you)

Глава 11. Цинизм.

В этот вечер она все-таки нашла брешь в толстом панцире незнакомца. Может быть, доступ к своему виртуальному королевству он и закрыл, а вот про скайп все-таки забыл. Лиля этим и воспользовалась, хотя ей, из-за продолжительного самобичевания, стало еще страшнее, чем раньше.

Когда она начала в спешке набирать сообщение, то почувствовала, как затряслось все ее тело, которое кидало то в жар, то в холод, сердце забилось с бешеной скоростью, мысли спутались со словами, а эмоции просто зашкаливали. В этот момент Лиля в очередной раз утешила себя: "хорошо, что он меня не видит, хорошо, что он не знает, как мне тяжело ".

Она написала огромное сообщение, в которое попыталась вложить все свои чувства. Это была её детская, но смелая попытка вызвать жалость. Должно быть, незнакомца она рассмешила, а может быть и немного растрогала. Но Лиля об этом не узнала. Слишком многого хотела.

Незнакомец теперь был циничен и холоден к ней как никогда раньше. При чем, Лиля совсем не могла понять, отчего. И винила в этом она в первую очередь себя. Возможно, чем-то она заслужила такое отношение.

Едва пересилив боль, захлебываясь слезами, сделав несколько глубоких вдохов, она продолжила методично стучать по клавиатуре, пытаясь узнать, в чем же причина его внезапного исчезновения, и в чем причина его жестокой холодности.

Он же продолжал холодно отшучиваться, а вернее сказать, просто стебался над Лилей.

"Наверное, я настолько сильно его достала, что он вот так пытается от меня отвязаться", - беспомощно заключила Лиля, принимая очередную колкость, что была для неё как ножевое ранение. И хотя она прекрасно понимала, что у незнакомца есть своя жизнь и свои собственные проблемы, одно лишь понимание ей ничего не давало. Видимо, ей была необходима эта виртуальная пощечина.

И, все-таки, в незнакомце взыграла жалость, и он приоткрыл завесу тайну. Которая, впрочем, от этого стала еще непонятнее.

- Все мы, рано или поздно, становимся зомби, - сказал он.

А потом он закрыл доступ даже к этой лазейке. Все, что Лиле оставалось – гасить разбушевавшиеся чувства, и раздумывать над его загадочными словами.

Первые несколько минут она испытывала лишь жалость к себе. Ну почему он так жесток? Неужели его не тронули даже её чувства, которые она с таким трудом скрывала? И вообще, имели ли эти чувства хоть какое-то для него значение?

Эту жалость к себе она долго выдавливала вместе со слезами, пока, наконец, не позволила голосу разума и понимания заговорить в ней.

А что, если у этого странного незнакомца произошли какие-то проблемы в жизни, которые сильно потрясли его? Что, если ему сейчас самому нелегко, и не из-за Лили вовсе, а по своим личным причинам? Ведь, скорее всего, помимо незнакомой виртуальной девушки, в его жизни полно других, реальных людей и событий, еще интереснее и еще приоритетнее.

В этот момент в Лиле проснулось необъяснимое сильное чувство, которое заставляло её ненавидеть все происходящее вокруг. В этот момент, Лиле захотелось оказаться рядом с незнакомцем, в одной комнате с ним, посмотреть в его глаза, поговорить с ним, разузнать о его проблемах, поддержать его... Лиле захотелось заботиться о нем, оберегать его, поддерживать его... и наплевать, что, может быть, он не чувствует к ней ничего. Наплевать, если б вдруг он рассмеялся ей в лицо, или б оттолкнул. Наплевать, что он ее не знает, и она его не знает. Ей хотелось отдать ему свою душу, лишь бы он не был таким холодным и потерянным, лишь бы он снова был живым!

В этот момент она отдала бы все – всю свою короткую никчемную жизнь, лишь бы хотя бы на десять минут оказаться рядом с незнакомцем, чтобы обнять его и утешить.

Но действительность ей этого не позволяла. Расстояние ей этого не позволяло. Время и пространство убивали все нежные чувства, а через интернет их передать было невозможно. И осознание этого пробуждало в ней силу, способную уничтожить собственную душу. Осознание этого пробуждало в ней ненависть …

 

Глава 12. Гори!

„ Теперь ты знаешь, каков ад на

самом деле?

Ты знаешь, что твоя игра подошла

к концу?

Ты знаешь, что твоя любовь

смертельна? “

(Oomph! Das Letzte Streichholz)

- Если под бой курантов сжечь записку с желаниями, а потом запить все это шампанским, то желание сбудется в новом году, - в шутку посоветовал Лиле отец. Удивительно, но чтобы избавиться от своих глупых чувств Лиля была способна поверить в этот бред и исполнить его. Ведь однозначно проще сделать это, чем прочистить собственные мозги.

В её голове все еще мелькали не потухшие мысли о недавнем разговоре. Незнакомец был холоден, скрытен и циничен: он, впервые за все время, задел Лилю, унизив её в её же собственных глазах, надругавшись над самым сокровенным. Он посмеялся над её чувствами – над тем, что она обычно берегла, хранила втайне от всех и делилась лишь с более чем близкими людьми!

Он больно ужалил её, при чем, Лиля сама не понимала за что. Но, в то же время, она боялась за него. Откуда этот мрак и холод? Откуда это безразличие, которое так резко пришло на смену интересу?

Все это не укладывалась у Лили в голове. Она уже и так устала искать скелеты в своем шкафу, и разгадывать загадки, которые ей никогда не разгадать. Чувства ненависти и беспомощности смешались в ней в единое целое. Мучитель не оставлял её в покое.

К новогодней ночи она уже потеряла всякую надежду на его возвращение и решила, что продолжит борьбу. Не важно, что происходит с ним – он слишком далек от неё, и она ему не поможет. Зато важно, что происходит с ней, а она – по-прежнему умирает. Умирает из-за этих проклятых невзаимных чувств, разъедающих её изнутри.

К черту эти поганые чувства! К черту эту слабость и беззащитность! Лиля ненавидела себя за то, что она такая робкая и нежная, такая ранимая и беспомощная. Она ненавидела Мучителя за то, что тот заставлял её, одним своим существованием, ненавидеть себя!

Она, уже без сил, уже без всякой надежды и веры на чудо лежала на диване, в ожидании боя курантов. Когда, наконец-то, по зомбоящику, что завороженно смотрела вся страна, была произнесена всеми ожидаемая торжественная речь, Лиля взяла свой дневник, в который записывала свои сокровенные мысли о Мучителе, в который вымещала все свои чувства, и отправилась на балкон. Там она схватила лежавшие на столе спички и подожгла свое сокровище, истерично смеясь.

- Гори в огне, тварь! - кричала она, и представляла, будто сжигает циничного незнакомца. Ох, с каким удовольствием она бы вырвала ему глаза в этот момент! - Гори-гори ясно, чтобы не погасло!

Она хохотала, как сумасшедшая. Хорошо, что её сейчас никто не видел. Хорошо, что никто не знал, до чего её довел Мучитель, до чего её довели собственные страдания.

И хорошо, что никто не знал о её чувствах. Ведь никто бы не понял её беспомощных криков о спасении, никто бы не заметил, что она горит в настоящем аду, что игра кончилась, и её маленький одинокий остров настигла глупая смерть от любовной одержимости!

Она просто взяла спичку со стола и подожгла свой собственный мир.

- Гори, гори!!! – Лиля даже выругалась нехорошими словами, чего никогда себе не позволяла, - Гори, и больше никогда не возвращайся! НИКОГДА! Умри в своей бездне, утони в ней! МНЕ ВСЕ РАВНО!!!

Она была настолько зла, что верила в свою ложь. Верила, что ей на самом деле все равно. В любом случае: чувствовать всеразрушающую ярость, и вымещать ее на себе и окружающем мире гораздо легче, чем вновь позволить себе скатиться в беспомощную любовь.

Это не так страшно.

Лиля взяла со стола бутылку шампанского, открыла и отглотнула. По телу разлился приятный жар, сознание помутнело, и мысли покинули её. Она чувствовала хоть какое-то облечение. Это было настоящее волшебство: с каждым новым глотком ей становилось все легче и легче, и её клонило в дурманящий сон.

Лиля продолжала пить, уже не думая больше ни о чем. Все кончено – её мир сгорел. Безграничная ненависть разрушила все, что только можно было разрушить. Разве еще что-то могло остаться в её душе?

Опьяневшая девочка по привычке включила ноутбук и зашла в свое одинокое помрачневшее государство, чтобы улететь, вместе с депрессивной музыкой в небеса, полные пустоты. В этот момент незнакомец, как будто назло и написал ей:

- С новым годом! Надеюсь, что он у тебя будет получше, чем предыдущий.

УБИТЬ!!! Лиля, в этот момент хотела просто его убить!!! Просто прикончить. Просто подойти, и, улыбаясь и благодаря за все "хорошее" что он ей сделал, расчленить на части, начиная с самых нежных. Но, естественно, она не подала виду. Не хотела портить момент. Все-таки, он же не виноват, что она его так ненавидит, правда? Но все же...

УБИТЬ!!! ПОДЖЕЧЬ!!! УНИЧТОЖИТЬ!!!

- Спасибо, - ответила Лиля, поставив фальшивый смайлик, - Я не ожидала, что ты обо мне вспомнишь.

После этих слов, она растерялась. Когда пламя горящей ненависти немного ослабло, она подумала:

"Как бы было хорошо, если бы мы сейчас переписывались не в последний раз".

Огонь ненависти, не смотря ни на что, все-таки не мог осилить какую-то невыносимо добрую и чуткую часть души, которая по прежнему желала незнакомцу счастья.

- Ты ведь больше не вернешься? - беспомощно спросила Лиля.

- Нет, - холодно ответил незнакомец.

"Ну и славно", - подумала Лиля, проглотив отчаяние, и вновь притянула к губам зеленую ледяную бутыль с пьянящим ядом, - "Ну и словно, вали".

После этих мыслей она разревелась, как последняя истеричка.

И какой толк в сжигании того, что, как не пытайся, не горит? Лиля не знала, но она все равно послушно пыталась себя убить, лишь бы не чувствовать боли.

Когда последний глоток шампанского был выпит, у Лили закружилась голова и её начало мутить. В итоге, она уже сама не помнила, что дальше с ней происходило. В какой-то момент она просто вырубилась, забыв обо всем.

 

Глава 13. Чувства не горят.

Кажется, ее неизлечимая болезнь уже перешла в хроническую стадию. Её уже саму удивляло: и почему этот чертов ублю... человек, даже не общаясь с ней, и находясь далеко за пределами её досягаемости, которому (сколько раз Лиля повторяла это!) просто на неё наплевать, все равно каким-то чудом не выходит из её головы! Извините, что это, что за фигня!?

Ненависть к нему и к этой поганой зависимости росла с каждым днем, становясь крепче, наполняя до краев, выжигая в душе язвы. Но черт подери, что Лиля могла с этим сделать?! Ненависть была настолько сильной, что стала естественной, как дыхание, как речь, как сердцебиение!

И вот, снова, в один из "прекрасных" вечеров Лиля, начав привычное путешествие по чужим интернетовским страничкам, пытаясь разгадать тайны бытия, обнаружила, что, вроде как, доступ к незнакомцу теперь был открыт. Что же это значило, интересно? О чем это все говорило, а?

ДА НАПЛЕВАТЬ! Черт с ним, пусть подыхает себе по ту сторону реальности! ВСЕ РАВНО! Не правда ли?

Но Лилю, несмотря ни на что, все равно терзал этот проклятый интерес к нему, к его мрачной, загадочной личности, почему-то ставшей такой близкой. К сожалению. Ох, как она ненавидела свои чувства! Как она ненавидела свое идиотское сердце, желая вырвать его с корнями к чертям и кинуть под поезд!

Но незнакомец, не должен был узнать об этой ненависти, как и обо всем, что происходило в её душе. Он же не виноват, что она, не добив себя, решила догореть в крематории. Это ЕЁ дело, это ЕЁ душа, это ЕЁ страдания. Но она так сильно ненавидела...

ЕГО!!!

Долго она пыталась продержаться, игнорируя открытый доступ к общению. Она ждала, что рано или поздно он сам ей напишет, но этого не происходило, что еще раз доказывало очевидную правду – ему наплевать. Но Лиля почему-то все еще в глубине души надеялась на лучшее.

В итоге она сама не выдержала, и даже несмотря на свою жалкую ненависть, написала ему.

- Привет. Что все это значит?

И что же она ожидала увидеть в ответ? Что он соскучился? Что ему стало грустно? Что она ему вдруг до сих пор интересна? Наивная ДУРА!

- Я просто надеялся, что ты перегорела. Но раз ты первая написала, значит, этого не случилось.

Конечно, черт возьми, не случилось! Потому что эти проклятые чувства НЕ ГОРЯТ! Они похожи она грипп, который невозможно вылечить, который засел глубоко внутри, и никакие лекарства, ни "холодные", ни "горячие", ни даже антибиотики, вылечить эту хрень не могут! Так и Лиля, что бы она ни делала с собой, сколько бы ни лила слез, сколько бы ни ненавидела, сколько бы ни отдалялась, находя себе другие занятия, – ничего не получалось.

Ей вдруг стало стыдно перед незнакомцем. Какая же она, все-таки, слабая! Слабая, оттого что этот неизвестный, далекий парень, почему-то до сих пор ей интересен! А она ему – НЕТ!!!

- Прости что побеспокоила, - ответила она, и снова попыталась отдалиться, гася нахлынувшие чувства, вымещая свою злость на себе же. Нет, она уже не будет беспомощной дурочкой, ни за что. Но преодолеть это притяжение, эту зависимость у неё все равно не получилось. Странная фраза, родившаяся в декабре, все еще всплывала в её уме, волновала её, не давала спать спокойно:

- Все мы, равно или поздно, становимся зомби.

Что же это значит? Почему он вдруг стал зомби? Что это за бездна, в которой он погряз, и в которую её тоже, чисто случайно, затянуло? Вопреки своей ненависти, вопреки своим обидам и неприязни к себе, вопреки своей слабости и беспомощности она все равно пыталась узнать о причинах.

Переступая через себя, унижаясь перед собой, она все-таки иногда сама писала ему сообщения, все-таки иногда сама спрашивала его о жизни. И каждый из этих вопросов отдавался в ней глухой ненавистью к себе.

"НАХРЕНА Я ЭТО ДЕЛАЮ!? ЕМУ ЖЕ ВСЕ РАВНО!!!"

И ему действительно было все равно. По крайней мере, Лиля так думала. На большинство вопросов он так и не отвечал. Лишь говорил: "не достаточно доверия". Но что за доверие ему было нужно? Неужели он не видел Лилю насквозь? Неужели не видел, что кроме её больной одержимости в ней больше ничего нет? Или, напротив, видел, и это отталкивало его еще больше?

Как-то он сказал ей:

- Ты похожа на маленькую пташку в клетке, которую я очень хочу выпустить, но так и не могу подобрать ключ.

Лиля тоже не могла подобрать к себе ключ. Наверное, единственным освобождением для нее стало бы – освобождение от собственных чувств. Наверное, ключом для неё стал бы очищающий огонь смерти, который раз и навсегда, сжег бы все её слабости и страхи. Но чувства НЕ ГОРЯТ! Пока не горят, по крайней мере.

Кто знает, может время убьет их? Лиля не имела понятия. Так или иначе, ненависть продолжала пожирать её. Ненависть – вот её настоящий Мучитель. По сравнению с всеразрушающим пламенем ненависти, крушение детства – просто ничто. Крушение случается один раз и навсегда, а ненависть убивает медленно и мучительно, словно распятие на кресте.

"Я бы очень хотела вылетать из этой чертовой клетки!" - отвечала Лиля в уме, - "Но если я улечу, – ты меня никогда не поймаешь...".

 

Глава 15. Ненависть.

Попробуй избавиться от правды,

За которую ты сражался в юности,

Потому что она – лишь красивая

ложь.

(30 Second to Mars, A Beautiful Lie)

Осознание собственной ничтожности, осознание невозможности что-либо изменить оставило свой отпечаток на её общении с остальными людьми. Она стала ходячим замкнутым и агрессивным сгустком ненависти, который, то и дело, прятался от мира в одиночестве.

С подругой, с которой она поругалась после её дня рождения, она все-таки помирилась, но потом, совершенно случайно Лиля не сдержала эмоции и сказала:

- Прости. Я больше не хочу с тобой общаться. Я хочу быть одна.

И та обиделась – подлила масла в огонь ненависти. Но Лиле, в общем-то, было наплевать. Пускай катится к черту, ей все равно никогда не превратить Лилю в "нормальную"!

"Им всем никогда не сделать из меня "нормальную"! И пошли они все к черту, я их всех НЕНАВИЖУ!"

Лиля уже давно разочаровалась в людях. Но теперь её разочарование лишь усилилось, лишь стало более глубоким. Жизнь превратилась для нее в замкнутый депрессивный круг. Замкнутый круг ненависти.

Неужели она когда-то верила, что все могло быть по-другому? Неужели она когда-то верила, что эфемерные "ангелы", любовь и бог могут спасти её? Каким же ребенком она тогда была! Ей самой уже не верилось в это – настолько изменился её взгляд на жизнь. И всего за каких-то несколько месяцев...

Нет в этом мире правды. Нет в этом мире истины. Здесь не за что сражаться, – все это лишь игра, лишь красивая ложь!

Ураган, её ухватил безумный ураган лжи! Она так отчаянно боролась за свою ложь, вначале за бога, а теперь за любовь! И она была так слаба, она была так нерешительна. На самом деле, она сама не знала, еще в самом начале пути, что же ей было нужно.

Верила ли она в бога или ей только показалось? Слышала ли она своих ангелов, или это была лишь иллюзия, созданная разумом? И любила ли она вообще, или её Мучитель тоже – лишь прекрасная ложь!?

Все что теперь было реально – лишь ненависть. Ненависть к собственной лжи, к собственной слабости, к собственным миражам. Она больше ни во что не верила.

Мучитель – вот кого она больше всего ненавидела. Он – ее самая большая ложь. И, увы, эта ложь слилась с реальностью настолько, что Лиле трудно было отличить, что есть правда, а что вымысел. Её ненависть, невольно, направлялась на человека, которой, в принципе, был тут не причем.

Она так ненавидела незнакомца! Иногда она мечтала распять его на кресте, растянуть на дыбах, медленно отрезать ему конечности... хорошо, что он не умел читать её мыслей. Хорошо, что он не знал, о чем она думает.

Или, наоборот, знал, и умело этим пользовался?

- Ты так мила, когда злишься, - как-то он написал.

Тогда вся ненависть Лили развеялась в тот же момент. Она залилась краской, улыбнулась, засмеялась. Ей нужно было всего лишь нескольких ласковых слов от него, чтобы снова поверить в свою ложь, чтобы снова сдаться Мучителю.

Но эти слова были для неё как наркотик, и когда действие наркотика кончалось, мучительная борьба начиналась заново. Ненависть вновь являлась из ниоткуда и становилась лишь сильнее.

Резкий контраст между желанием убить, и между желанием обнять разрывал её на части, сводил с ума, раскалывал её личность надвое. Любовь и ненависть – это одно и то же!

Как же ей все это надоело! Как же ей надоели эти мучения. Эта борьба отнимала все силы, и физические, и моральные. Лиля просто не могла нормально существовать! Разум говорил ей: пора кончать с этим, пора брать все под контроль.

И, все-таки, она решилась сделать еще одну попытку. В последний день зимы она сама попросила незнакомца о помощи, сама призналась ему во всем. Понял ли он её страдания? Лиля раскалывалась на части. С одной стороны, ей хотелось, чтобы он исчез и не возвращался, а с другой стороны, ей хотелось, чтобы он не исчезал никогда.

"Хватит! Я больше не хочу быть расколотой надвое!"

Вся ненависть, что скопилась в ней за это время, вылилась в огромную непоколебимую силу воли. Она чувствовала такую колоссальную внутреннюю энергию в первый, и, возможно, в последний раз в жизни. Когда она, наконец-то, приняла окончательное решение, все её сомнения развеялись. Она вдруг перестала быть маленькой плаксивой девочкой.

"Ответственность за мои чувства и мое состояние лежит на мне, а не на нем!"

И, все-таки, она решилась сделать еще одну попытку выйти из-под его власти. Она не знала, увенчается ли эта попытка успехом, но сама себе не оставила дорог для отступления. Все мосты назад были сожжены.

На следующий день, после этого решения, она почувствовала невыносимую боль, будто кто-то вырвал её сердце с корнями и кинул под поезд. Но ведь она сама этого хотела, она сама этого желала.

Она же ведь не знала, что даже это ей не поможет...

 

Воспоминание 9. Сила.

Ее всегда считали слабой. При чем, по всем параметрам. Особенно – физически.

Лиля была самой неспортивной девочкой в классе: мало того, что она не могла отжаться от пола хотя бы десять раз, так она с тридцатого раза не закидывала мяч в кольцо. Ну не дано – вот и все.

Естественно, такая слабость сказалась на отношении к ней одноклассников. Её не звали участвовать в командных играх, не звали даже в качестве болельщицы. Злой физрук, казалось, её ненавидел, и все время срывался на ней, причитая: "Такая слабачка как ты ничего не добьется в жизни!"

Как будто физическая сила что-то говорила о характере! Может быть, это истина: в здоровом теле – здоровый дух, но лучше уж "нездоровое" тело, чем гордыня и презрительное отношение к "слабакам". К таким, как Лиля.

Да, её действительно считали слабой. Её действительно считали ни на что не способной лишь из-за физической непривлекательности и немощности... но однажды, все же, случилось чудо.

Ее позвали в волейбольную команду на одну игру. Позвали, просто от безысходности. Просто оттого, что больше не было других игроков, даже запасных. Кто-то заболел, кто-то не мог, кто-то забыл... в общем, выбора не было – только звать Лилю. И, как не странно, одноклассники не пожалели об этом.

Лиля сама не поняла, как это случилось, но когда её поставили в один ряд с другими игроками и кинули ей в руки мяч, она почувствовала: теперь она – часть команды и ей нельзя облажаться!

В этот момент Лилю наполнила неведомая ей ранее сила. Она кинула мяч, настолько далеко, насколько могла, и, о боже, сумела перекинуть его через сетку! Более того – она забила ГОЛ!!!

- Вы это видели? - воскликнули потрясенные напарники, - Она забила! Лиля забила!

Лиля почувствовала на себе изумленные и восторженные взгляды. Она почувствовала, наконец-то, – в неё поверили! И из-за этой веры её сила увеличилась многократно.

Нет, это была вовсе не физическая сила. Мышцы не вырастают за секунды от одних лишь мыслей. Но зато, когда Лиля ощутила веру в себя – в ее кровь выбросился адреналин, и Лиля затрепетала, ощутив всем своим нутром: дух повелевает материей, раскрывая скрытые возможности тела. Дух повелевает материей, не наоборот, и "сила" зависит лишь от веры в себя!..

С этого дня Лиля поверила в себя чуть больше, чем прежде. С этого дня она действительно стала сильнее. Потому что тот момент, когда ее захватил экстаз от чувства всевластия над собой, когда её восхищенные одноклассники воскликнули: "Мы никогда не видели её такой!" – был незабываемым!..

И Лилю не волновали в этот момент детали: что происходило с её телом и почему, было ли все это лишь влиянием гормонов или инстинктов… не важно!

Главное – она поверила в себя. Главное, она почувствовала на практике – дух прежде материи.

 

Часть IV. Нити.

Я на пути,

Назад, к тебе,

Прочь от себя…

(Oomph, Auf Kurs)

Глава 16. Трансформация.

Эта весна преобразила её полностью, при чем, не только внешне, но и внутренне. Всего за три месяца робкая, неуклюжая и пухлая девочка Лиля превратилась в красивую миниатюрную девушку по имени Лилия, и изменения, произошедшие с ней, никого не смогли оставить равнодушными.  Знакомые восхищались её новым обликом, делали комплементы. Да что уж там! Даже школьные учительницы спрашивали её совета.

Одноклассницы тоже вдруг обратили внимание на изменившуюся "серую мышку" и после примера Лилии по классу прошлась внезапная волна похудения и здорового образа жизни – девочки, увидев, на что способна "странная девочка", которую никто не воспринимал всерьез, взялись за себя. А они что, хуже что ль?

И все люди вокруг удивлялись её силе воли. Впрочем, не без оснований. Эта девочка умудрилась за короткий срок нехило подтянуть учебу, и, к тому же, начала серьезно заниматься спортом. Казалось, что ей все было нипочем, что ей ни капельки не было трудно.

Лилия бросила вызов всем, решив показать, на что она способна. Лилия бросила вызов самой себе. Но сумела ли она дойти до конца?

Изменения внешние повлияли и на её внутреннее состояние. Перестав быть уродиной, которой её клеймили с детства, Лилия обнаружила в себе необычную силу, которую раньше не замечала. Лилия вдруг обнаружила, что она вовсе не дикарка и одиночка, а очень обаятельная, умная и общительная личность.

Лилия стала полной противоположностью самой себе.

Отношения с классом тут же наладились – Лилия нашла друзей. Некоторые из её новых подруг даже спорили между собой, за право сидеть с ней за одной партой. Но это еще не все. Самое главное – на Лилию наконец-то начали обращать внимание парни. При чем, не какие-то парни, а весьма симпатичные. И это ей страшно льстило.

Теперь-то Лилия чувствовала точно: она больше не дитя. Она – девушка.

Впрочем, это преображение взялось не с пустого места, как казалось окружающим, которые ничего не знали о внутреннем мире Лилии, которые ничего не знали о её Мучителе...

Лилия изменилась из-за него. Лилия изменилась, чтобы доказать самой себе, что она стоит его. Что она не ничтожество, что она не жалкое дитя, а равный ему человек. Лилия изменилась, чтобы побороть свою одержимость.

Прежде всего, она бросила вызов своему новому богу. И только ему.

Она думала так: ей хотелось чужой любви, потому что она сама себя не любила. И она решила, что полюбит себя, не смотря ни на что. Она решила, что создаст себя заново, перекроит свою личность так, чтобы принять и полюбить себя. Она поставила себе четкую цель – достичь своего идеала, и шла к этой цели, не отступая ни на шаг. И ей удавалось. Вроде как.

Вначале пути она испытывала лишь ненависть к себе, что разъедала душу, но потом, она обратила эту ненависть в ярость, а затем в силу воли. Ненависть стала её энергией и двигателем к прогрессу. Ненависть выжгла из неё слабость окончательно, и привела к свободе.

Почти привела.

Да, хоть ей и удалось великолепно укрыться в скорлупе эгоизма и самовлюбленности, все же, не смотря на преображение, произошедшее с Лилией, кое-что так и оставалось неизменным. Она по-прежнему вспоминала о незнакомце. С первого дня и до последнего.

Хоть чувства, некогда накаленные до предела, притупились, но, вопреки здравому смыслу, несмотря на свою новую жизнь, несмотря на свою трансформацию и на все свои результаты, она скучала по нему. Она хотела показать ему, на что она способна. Она хотела показать ему, как она изменилась. Она хотела вернуть его.

И чем больше она думала о нем, тем сложнее становился её путь вперед. Прошлое затягивало, и тьма возвращала её обратно в глупое детство, из которого Лилия так отчаянно пыталась сбежать...

В один из дней весны ей приснился сон: Мучитель вновь откроет доступ к общению – разблокирует страницу. Когда она проснулась, то решила посетить его государство, так, на всякий случай. И к удивлению, она обнаружила – сон оказался вещим.

Неужели это действительно что-то значило, или это было просто странное совпадение? Лилия не знала. Внезапно выросшая гордость не позволяла ей спросить. Но потом, все-таки, Лилия переступила и через неё.

Трансформация так и не завершилась, потому что чувства к Мучителю, несмотря ни на что, остались прежними.

 

Глава 17. Начало конца.

 

Вначале гордость не позволяла ей сделать шаг обратно в безумие. К тому же, спустя прошедшее время она успела повзрослеть, и прекрасно осознавала, как бы глупо она выглядела.

Но мертвые воспоминания о нём не оставляли её. Мертвые воспоминания о нём, и о прошлом, изменившем её окончательно и бесповоротно, не унимались, пробивались в голову, мраком отражаясь в жизни. И Лилия злилась, как всегда вымещая злость на себе. Злилась, прекрасно понимая, что прошлое ей не исправить.

Но она не могла идти вперед, будучи до сих пор привязанной к нему невидимыми, хоть и слегка ослабшими, нитями. Она была как собачка на привязи: могла убежать лишь настолько далеко, насколько позволяла длина поводка. Но ей так хотелось свободы...

Или, может быть, она лишь обманывала себя? Может быть свобода – не для неё, а гордость и эгоизм – лишь камуфляж, чтобы прикрыть слабость?

Она до сих пор была одержимой! При чем, еще сильнее, чем раньше. И ей было наплевать, что теперь реальность стала к ней благосклонна, что её жизнь теперь в шоколаде и она – совсем другой человек. Ей было наплевать, что "виртуальность" теперь в прошлом, и пришло время реальной жизни. Она все равно была одержимой.

Говорят, чувства убивает либо время, либо события. Все это ложь! Чувства ничто не может убить: ни время, ни события. Чувства ничто не может убить, если человек желает, даже неосознанно, сохранить их в душе.

А Лилия желала сохранить эти чувства, ведь они были самым ценным, что в ней осталось. Память о незнакомце, когда-то ворвавшимся в её жизнь, была её богатством. Она не могла им пожертвовать... она только лгала самой себе и другим, что хотела этого...

На самом деле она хотела лишь вернуть незнакомца, или вернуться к нему сама, но не могла переступить через страх и вновь показаться глупой или слабой. Поэтому она ждала его. Но он, конечно же, о ней даже не помнил.

И то, что он снова открыл свою страничку – ничего не значило. Ей лишь хотелось, как всегда, верить в иллюзию, но реальность была гораздо проще.

"Ему действительно просто надоело держать меня в черном списке".

Вначале гордость не позволяла ей сделать шаг обратно в безумие, но потом безумие само захватило её. Она почувствовала: мрак вновь поглощает её жизнь, только-только начавшую восстанавливаться.

Ради чего ей бороться с собой? Ради чего ей стремиться к идеалу, если Мучителю она не нужна?

Она осознавала тщетность всех своих действий. Нет, на самом деле, глубоко внутри она ни капельки не изменилась. Трансформация произошла лишь на поверхности, и хоть это преображение выглядело впечатляющее, сути оно не изменило.

Она до сих пор была одержимой своим Мучителем. Она до сих пор жила лишь ради него.

 

Глава 18. Его глаза.

В тот день она поняла, что живет впустую. Она почувствовала, что каждый день её новой, возродившейся жизни – это всего лишь мучительное приближение смерти, скрашенное ложью.

Но ей так не хотелось умирать зря...

Она больше не хотела лгать себе – все равно это бессмысленно. Как не пытайся убежать от истины, стараясь заново поверить в разрушенные миражи – ничего не выйдет, потому что истина – не горькие слова, которые можно забыть. Истина – это единственно верная реальность.

Она уже сама запуталась, что для неё было реальностью. Ей хотелось, чтобы её реальностью была свобода, но сама понимала, что попадала в ловушку. Нет, её реальность – это Мучитель.

В тот день она сама написала ему, переступив, наконец, через гордость. Она боялась, что он встретит её холодно, или вовсе её не узнает, оттого что забыл. Но безумное желание вернуться к нему, желание хоть и недолго, но поговорить с ним, чтобы окунуться в свою любимую всеразрушающую тьму и почувствовать себя слабой маленькой девочкой, было намного сильнее гордости и страха.

К её радости и удивлению он её не забыл, и их разговор потек неожиданно свободно и легко.

Лилия внимательно следила за своими чувствами. Нет, она уже не дрожала, как раньше, и её сердце больше не билось так, словно вот-вот нагрянет смерть. Но какое-то странное состояние, похожее на радость мазохиста, все же, охватило её.

Неужели, несмотря ни на что, она унизила себя, ради каких-то нескольких часов разговора с незнакомцем? Да, она сделала это. Да, она втоптала в грязь все, что с таким трудом добивалась всю весну. И была счастлива от этого. Хоть и не долго, но счастлива, потому что...

…в этот мрачный летний день, когда Лилия пожертвовала своей гордостью, она наконец-то смогла увидеть незнакомца, хоть и всего лишь на экране монитора. Она уже давно хотела увидеть его, хотя бы так, на расстоянии, но боялась об этом попросить. И еще она боялась сама показаться ему на глаза.

Теперь он сам попросил, неожиданно для неё. Она не знала зачем, не знала, почему именно сейчас, когда их уже разделяла почти целая бездна. Что он хотел узнать? И сумела ли б Лилия удержать интерес?

Ради этого шанса удержать интерес она и согласилась показаться ему на глаза. Она, ставшая другой, ставшая (казалось бы) самодостаточной и сильной, здесь и сейчас чувствовала себя рабыней и не могла ему отказать, несмотря на страх, несмотря на сомнение, несмотря на гордость, несмотря на все сложности... да и стоило ли?

Она приняла звонок, и, наконец-то, увидела его. Потом, она застыла, почувствовав на себе пристальный взгляд с экрана.

Незнакомец был таким… каким Лилия и ожидала увидеть его. Ведь она, в тайне ото всех, часто рассматривала его фотографии, и уже запомнила наизусть, каким должно быть его лицо.

Эта одержимость обычным девятнадцатилетним парнем, совершенно заурядной внешности была совсем уж странной. Но почему-то Лилии казалось, что под этой внешностью скрывается какая-то тайна. Что-то было в этих безумных синих глазах. И эта тайна притягивала её.

Когда этот обычный, казалось бы, парень, смотрел на неё с экрана монитора, она не могла пошевелиться и произнести хоть слово. Лишь продолжала глупо улыбаться, а на все задаваемые вопросы отвечать – "не знаю".

Она молчала, потому что, видя его на экране монитора, не могла оторваться от него, и ей трудно было это скрыть. Она смотрела на этого странного безумца, что нацепил на себя маску веселости, и чувствовала: что-то есть под этой маской. Этот загадочный незнакомец что-то скрывает. При чем, не только от неё, а от всего мира. И ей так хотелось разгадать эту тайну!

- Что ж, - произнес незнакомец странно задумчиво, - Я думал, что все намного хуже.

Лилия удивилась:

- Что ты имеешь в виду?

- Ты красивая.

Лилия никогда не верила, что она красивая. Еще с малых лет, с тех пор, как она поправилась после больницы, никто и никогда не говорил ей прямо в лицо "ты красивая". Никто и никогда не смотрел на неё таким пристальным пронизывающим взглядом, от которого она просто теряла голову – даже этой весной!

Хорошо, что он смотрел на неё лишь с экрана монитора. Встретившись с ним взглядом в реальной жизни, Лилия, наверное, упала бы в обморок в тот же момент.

Услышав от незнакомца такие слова, она действительно раз и навсегда забыла, что значит быть "серой мышкой". Для него она была красивой. Для него одного. Значит, и для себя, значит, – и для всего мира тоже. Для него она была красивой, – значит, она старалась не зря, значит, – она работала не напрасно!

Потом незнакомец грустно произнес:

- Я не знаю, что, такая девушка как ты, нашла во мне. У тебя есть все: и ум, и красота. Перед тобой весь мир, а ты, зачем-то, зациклилась на мне. Таких как я – миллионы.

Лилия растерялась. Она не могла слышать этих слов, она их вовсе не воспринимала.

"Таких как я – миллионы"!..

Если бы она могла произнести хоть слово, глядя ему в глаза, она бы сказала: "Для меня таких как ты – только один. И мне больше никто не нужен!". Но Лилия, в этот момент забыла, как разговаривать. Да и все равно, она бы ни за что его не убедила...

Она лишь глупо улыбнулась и сказала: "не знаю". Ведь она действительно не знала, почему сейчас теряет голову при одном лишь его взгляде. Но каждая клеточка её тела трепетала, да, может быть и без причины, но это было. Черт подери, ну почему, почему он так далеко от неё!?

Её слова никогда бы не убедили его. Её слова совсем не могли передать, то, что она чувствовала. То, что она чувствовала, могли бы передать лишь поступки, и один из них – её трансформация. Ради него она готова была совершать подвиги, ради него она готова была бросить все на свете, если бы у неё была такая возможность, а он сейчас говорил ей: "таких как я – миллионы".

Лилия снова почувствовала себя жалкой. Жалкой, оттого что не могла связать и слова. Жалкой, оттого что она так далеко, и не может сделать ничего, чтобы переубедить его. Жалкой, оттого что все её усилия были бы напрасны.

Если она не могла спасти его, – значит, она жила впустую. Если она не могла спасти его, – значит, все её действия и само её существование, – все было напрасно. А она не могла. Не могла не то чтобы спасти, а даже удержать его!

Лилия вновь почувствовала себя ничтожеством, каким и была раньше.

 

Глава 19. Нити потеряны.

С того дня, как она увидела его мельком на экране, мысли о нем, больше не покидали её голову. Но все-таки Лилия пыталась изгнать их, частенько вылезая из дома и занимая себя иными делами. Не могла же она показать своей слабости – она ведь теперь взрослая! Она ведь теперь другая!

Но как бы она себя не убеждала в собственном бесчувствии, его голос, его взгляд и его слова все равно продолжали преследовать её.

Почему он так сказал о себе? Почему он думает, что таких как он – миллионы?

Лилия пыталась вновь разузнать об этом, и снова у неё ничего не получилось. Незнакомец был по-прежнему будто холодная, неприступная стена.

Это было так странно: когда Лилия видела его лицо на экране, ей показалось, что он немного оттаял, что он немного раскрылся, что в его глазах мелькнул интерес. Но когда она начинала общаться с ним через чат, то замечала лишь безразличие. А вновь увидеть она его не могла – он не разрешил бы.

Но все же, иногда, Лилия тихонько спрашивала незнакомца о его бездне, о его проблемах и чувствах, переступая через собственный страх показаться навязчивой. И он иногда отвечал. А иногда – нет. И тогда Лилия чувствовала себя потерянной, расстояние уничтожало её, делая бессильной, и преодолеть это она не могла.

А ему просто было все равно. Лилия страшно боялась за него, хотела помочь ему, поддержать его, проникнуть в его мрачный внутренний мир и осветить его, но ему... ему просто было все равно. И все из-за этого чертового расстояния!

Она сама понимала, как глупо со стороны выглядят её переживания. Да, ей, действительно должно было бы быть наплевать на него, но она не могла просто так его оставить. Его жизнь, порой, заботила её больше, чем своя собственная.

Он же, по большей части, ей не доверял. Замкнулся в своем мире, о котором Лилия ничего не знала и не могла узнать.

Как-то он написал ей в ответ на очередные расспросы:

- Ты потеряла нити, с помощью которых могла бы вытащить меня из бездны. Теперь поздно.

И Лилия впала в отчаяние. Она потеряла все шансы помочь ему, потому что все это чертовое время была эгоисткой, думающей лишь о своих ангелах и демонах! Она потеряла все шансы, потому что из-за обуревающих её чувств, боялась лишних слов и вопросов. Она потеряла все шансы помочь ему, потому что позволила ненависти, времени и расстоянию убить доверие!

Она убила доверие, но не свои чувства, и теперь остатки яда, что все еще отравляли её душу, не давали ей покоя! А излечиться от этого отравления стало почти нереально, потому что... нити потеряны.

Невыносимая боль от беспомощности и собственного ничтожества вновь охватила её. Даже спустя месяцы эта боль совсем не уменьшилась... эта боль лишь пряталась в глубинах подсознания, а теперь выползла наружу. И сейчас эта боль по-прежнему сводила с ума, раскалывала только-только излечившуюся личность на части...

- Я потеряла нити, с помощью которых могла бы вытащить тебя из бездны... - с горечью произнесла Лиля, стоя на балконе и задумчиво глядя на юго-запад, - Наверное, поэтому теперь я сама падаю в эту бездну...

Ничего не изменилось со временем. Лилия совсем не изменилась. Глубоко внутри она все еще осталась той наивной, ранимой и чувствительной девочкой, которую отвергал весь мир. И этот мир стал лишь еще жестче.

Все чаще она думала, что бог – это мираж, придуманный слабыми людьми, такими же, как она, и что смерть – единственное освобождение от этой иллюзии, от этой ничтожности. Единственное освобождение, которого так боятся религиозные люди, цепляясь за собственное невежество... Все чаще она думала, что любовь – это ложь, придуманная романтиками и идеалистами, к которым  она и принадлежала.

Но ничего. Ничего, что ей было больно, ничего, что её мир давно рухнул, и ни единый шанс на восстановление не помог бы ему. Ничего страшного. Ничего, с ней все будет супер.

Она просто сдохнет с этой гребаной болью!!!

 

Размышление 1. Эгоизм.

После появления Источника, Лилия стала чаще смотреть внутрь себя. И теперь она это делала вовсе не от одиночества: это была необходимость, чтобы хоть немного разобраться в себе, чтобы не сойти с ума, чтобы хотя бы не выдавать своего сумасшествия – ведь она уже "взрослая". Оставалось лишь сдерживать вопли.  

Иногда Источник сам появлялся, будто из ниоткуда, и говорил с ней. Но, чаще всего, Лилия, даже слушая его советы, поступала по-своему. Иногда же, она сама обращалась к нему. И все равно не всегда поступала правильно. Она вообще мало кого слушала, кроме самой себя. К остальным же она только прислушивалась, и то – не всегда.

Но Источник никогда не ошибался. Источник – это не "ангелы". Источнику она могла задать любой вопрос и получить точное предсказание. В последнее время она спрашивала лишь о незнакомце. О ком же еще?

Она спрашивала, что ей сделать, чтобы изменить ситуацию, чтобы помочь незнакомцу. Источник же отвечал:

- Ты не сумеешь его спасти, когда сама тонешь. Вначале возьмись за себя.

Но что означало "возьмись за себя"? Не эгоизм ли это – бросить попытки помочь дорогому (как бы странно это не выглядело) человеку, ради собственного благополучия и душевного спокойствия?

- Брось эти размышления, - говорил Источник, - Ты лишь пытаешься убедить себя, что совершаешь доброе дело. На самом деле, твоя доброта – предел эгоизма.

Лилия удивилась.

- И когда это доброта вдруг стала эгоизмом?

- Доброта становится эгоистичной, когда к ней примешиваются ожидания. Признайся же, тебе наплевать на его чувства – лишь бы сделать из него "счастливого". Ты хочешь спасти его, чтобы тебе самой стало легче, вот и все. О чужом пути ты не думаешь. Оставь его в покое.

Эти слова было невыносимо больно слышать, но они были истиной. У Лилии с незнакомцем были разные пути, и они бы не пересеклись никогда. Но она все равно боялась. Больше всего она боялась за незнакомца. А на себя ей уже давным-давно было наплевать.

Она не верила Источнику. Даже зная, что он бесспорно прав.

- Я не знаю, что с ним случится, если я исчезну... я так боюсь, я не могу...

- Ты слишком много боишься. И не того.

- Не могу, - безнадежно призналась себя Лилия, - Просто не могу. Максимум, что я могу – лишь наблюдать со стороны, чтобы не выдавать своих глупых чувств. Чтобы не выдавать своего страха. Но уйти... я никогда не смогу уйти.

- Тебе придется. Тебе придется осознать, что у каждого свой путь, и ты не можешь этого изменить. Ты не сможешь ничего изменить, пока он сам не захочет измениться... Пока ты этого не поймешь, будешь дальше страдать. При чем, по собственной вине.

- Значит, мое время еще не пришло. Я не достаточно настрадалась...

Лилия безнадежно огляделась по сторонам: она сидела на крыше одинокого заброшенного гаража в забытом людьми районе города. Вокруг было пусто. Рядом с ней даже листья не лежали. Никого не было – лишь абсолютная пустота. Такая же всеми брошенная пустота была и в её душе, но на это она по-прежнему закрывала глаза.

- Наплевать. Я все равно буду пытаться... или, хотя бы, надеяться на лучшее.

- Вперед, - произнес Источник, которому, казалось, было вовсе все равно, что затеяла его подопечная, – пустота не имеет чувств, - Но, вскоре ты поймешь, что я прав. Поймешь, когда увидишь разрушение не только собственной жизни, но и жизней тех, кому ты дорога. Или станешь дорогой.

Часть V. Одинокий остров.

Тьма убивает лишь того,

кто сдается её воле…

Глава 22. Новый знакомый.

В итоге Лилия вновь решила отдалиться на время, углубившись в свой "Одинокий остров", на этот раз более реальный. Она воплощала свои подавленные желания, свое безумство, свою ненависть и любовь в тонкую ментальную форму, прикрепленную к словам – это было её любимое творчество. Она раздумывала над сюжетом, а потом писала. Затем вновь раздумывала.

Иногда, в перерывах между созданием своего мира она заходила, как и прежде, на земли своих забытых мрачных государств-страничек, и слушала музыку. Тогда-то это и случилось, почти в конце лета. Ей заинтересовался еще один незнакомец.

Лилия вспомнила – этот новый человек тоже, как и Мучитель, поздравил её с днем рождения в четырнадцатилетие (к чему бы это?), и иногда вспоминал о ней, но она, все это время, не обращала на него внимания – её голова была уже занята...

Лилия решила отвлечься от своего мрачного мира и невыносимых чувств, общаясь с новым знакомым. Причины: во-первых, она уже успела, вернувшись к Мучителю, рассориться со всеми подругами, и во-вторых, по интернету было просто и привычно общаться, сидя дома, то печатая свое творение, то – ответ на очередное сообщение.

Она не помнила, о чем вначале зашла переписка: то ли о музыке, то ли о жизни, то ли о последних событиях – это была отвлеченная, ничем не примечательная тема. Но потом новый знакомый серьезно заинтересовался Лилией. Она так и не поняла, что он увидел в ней, но все же ему она сумела доверить кусочек своей противоречивой души.

Новый знакомый заставлял Лилию вновь поверить в себя, увидев в ней глубину, которую не замечал в других.

- Ты просто не такая как все, - утверждал он, - Тебя еще не сломила эта Система.

Лилия хотела ему верить – эти слова сильно льстили ей. Но из-за этих слов она становилась чересчур самоуверенной, что не шло ей на пользу. Общение с новым знакомым скрашивали её дни, наполненные то одиночеством, то скучным общением с реальными людьми, которых в её жизни становилось все больше и больше, словно тараканов в заброшенном доме.

Но она совсем не понимала, что же новый знакомый нашел в ней, и спрашивала открыто:

- В чем моя особенность?

А он отвечал уверенно и непоколебимо:

- Ты добрая и стремишься видеть в других людях хорошее. Ничто не может изменить этого.

Прочитав это сообщение, Лилия оставила эту уверенность без ответа, и подумала про себя:

"Сомневаюсь я в его словах. Доброта и наивность уже давно умерли во мне вместе с "ангелами"…".

Но, все же, ей очень хотелось верить ему. Ей очень хотелось вновь, хотя бы мельком заглянуть в свое светлое, давно уже мертвое детство, в свой разрушенный мир добра и справедливости. Этот человек помогал отстроить все заново, помогал жить, просто жить, не смотря ни на что.

С новым знакомым она делилась всеми последними событиями: подготовкой к школе, общением со сверстниками и студентами, мыслями, чувствами, идеями. Только одно она пока что скрывала – Мучителя и "Одинокий остров". Но это и было самое интересное... это и было самое интригующее.

Новый знакомый увидел в Лилии странную мрачность и загадочность, не присущую всем остальным девушкам. Вначале он не мог понять, где же здесь ловушка, в чем же подвох. Не мог, но страшно хотел узнать, откуда взялась эта бездна, откуда взялась эта тьма. И Лилия, сама того не понимая, играла с ним в злую игру-интригу, которая и погубила его...

Вначале он просто пытался утешить её, дать бытовой совет, но потом понял: проблема глубже и серьезнее. Пытаясь вникнуть в суть её мыслей, постичь глубину безумия, он, в итоге, сам упал в бездну, губя не только свою жизнь, но и жизни своих близких.

 

Размышление 2. Люди.

Лилия чувствовала себя расколотой надвое. Когда она общалась с людьми, то независимо от собственной воли подстраивалась под них и становилась милой, улыбчивой и понимающей. Чем больше людей появлялось в её жизни, тем прочнее эта маска прирастала к ее лицу.

В одиночестве Лилия чувствовала себя намного лучше: ей не приходилось улыбаться, отдавая свое драгоценное время и энергию другим людям, не приходилось прогибаться под других. Она была свободна быть самой собой, оставаясь спокойной, и ей казалось, что спокойствие и умиротворение, из которых рождались все последующие состояния, и были её истинным лицом.

Она могла быть собой лишь в одиночестве.

Но, все же, ей нравилось притворство. И чем старше Лилия становилась, и чем больше уверенности в себе она приобретала, и тем больше игра с обществом захватывала её: Система соблазняла её. Маска прирастала к её лицу. Лилия боялась этого, боялась потерять спокойствие и безмятежность, но не могла этого избежать...

Она спрашивала у Источника о людях:

- Подскажи, как мне оставаться самой собой. Как же мне перестать притворяться...

И он отвечал:

- Бесполезно бежать от себя. Ты не решишь проблемы через отрицание, но сумеешь найти путь через принятие.

Принятие? Принятие чего? Принятие маски, прирастающей к лицу? Принятие лжи и притворства – результата скверного влияния общества?

Такое принятие – все равно, что сдаться!

- Принять не значит сдаться, - отвечал Источник тишиной и спокойствием, прорывающимися сквозь бурный поток мыслей и эмоций, - Принять значит понять.

Но что тут понимать? И так ясно, что маска притворства безнадежно прирастает к лицу – вот, результат "социализации"! И так ясно, что со временем становится только хуже... но только ли хуже? Может быть, общество и люди не так уж плохи, просто Лилия не сумела, пока что, разглядеть этого?..

- Ты должна научиться понимать не только себя, но и других людей, - пояснил Источник, - это значит, перестать играть с ними в "притворство" и увидеть кое-что большее, чем средство удовлетворение потребностей в общении. Ты должна научиться видеть в каждом человеке большее, чем личность. И прежде всего – в незнакомце. Только тогда твоя "маска" исчезнет, и ты поймешь, что никакой игры вовсе и не было...

Эти слова, как всегда, всколыхнули Лилию, перевернув все её представления о людях. Хотя бы на миг они вызвали проблеск, заставивший Лилию ненадолго вернуться в свой разрушенный мир и освободиться от внутренней враждебности.

Может, действительно, вовсе нет никаких масок и никакой игры? И даже если они есть – так ли это плохо? Стоит ли бороться с ними? Может, лучше попытаться понять себя, и принять в себе отвергнутую часть? Возможно, тогда разделение исчезнет, и осколки личности соединятся в единое целое?..

Лилия, сама того не зная, сама того не желая, была циничной. Она убегала от светлой стороны жизни, в упор не желая её воспринимать, хотя та была такой же реальной, как и темная. Лилия убегала от любви, от дружбы, от понимания, хотя в ней самой жили эти чувства, невольно раскрываясь при каждом новом контакте с человеком. Для Лилии любить и понимать было так же естественно, как жить, но она настолько боялась этого, что считала проявление своих чувств лишь глупой маской.

Она думала о себе:

"Нет, я не "ангел". Я давно перестала им быть, и уже никогда не смогу отрастить себе крылья".

И она была права. Права, но лишь наполовину. Может быть, ослепительно чистых крыльев ей уже и не видать, но стоило ли страдать, считая себя чертовкой?

 

Глава 23. Волшебник.

Иногда она все-таки возвращалась к Мучителю, но уже так редко, что не придавала этому особого значения. Это была лишь пагубная привычка, словно курение, словно алкоголь. Вредная, разрушающая привычка.

Каждые секунды общения с Мучителем отдавались глухой болью в душе – ему было все равно. У него было по горло дел важнее её. И летом были еще цветочки – ягодки появились осенью. Да, эта осень, когда незнакомец отправился работать, действительно оказалась холодной. Намного холоднее зимы, намного холоднее лета...

Незнакомец так уставал у себя на работе, что Лилия боялась, хоть и очень хотела, написать ему хоть единое слово, хотя бы безобидно поинтересоваться, как у него дела. Потому что он был подавлен и бессилен, устал и зол, холоден и бесчувственен. Лилия не могла вынести этого. Это убивало её.

И чтобы выместить свои чувства она лишь глубже погружалась в свой "Одинокий остров". И из бездны боли, с самого лета её упорно вытаскивал новый знакомый. Честно говоря, Лилия привязалась к нему. Привязалась к его размышлениям, к его мыслям, к его интересам и интересу.

Она была ему благодарна хотя бы за попытки ей помочь, которые, к сожалению, проваливались. Но из благодарности Лилия нарекла нового знакомого "Волшебником". Только Волшебник мог пытаться совершить невозможное – спасти её...

Волшебник открывался ей так, как не мог открыться никому другому. Делился кусочком своего мира, своими взглядами, своими мечтами. И Лилию, хоть и немного, оживлял чужой мир, ведь своего у неё по-прежнему не было.

А у Волшебника была своя, бурная, наполненная событиями жизнь: у него была прекрасная девушка, на которой он собирался жениться, у него была мечта создать свой город-полис, город-утопию для идеальных людей, не извращенных жестокой Системой,  у него были реальные цели и задумки, которые он постепенно воплощал...

Он вдохновлял Лилию. Но, увы, для неё он был слишком хорош.

Они были на разных сторонах. Он – на стороне света, а она – на стороне тьмы.

Но, все же, Лилию впечатляли его мысли, заставляя верить в лучшее, верить в себя, верить в жизнь – в свои давно мертвые детские идеалы. Он поделился с ней своим видением мира, которое натолкнуло Лилию на переосмысление понятий "добро" и "зло".

- Как-то мне пришла в голову мысль, которая повлияла в дальнейшем на мое мировоззрение, - поделился он, - Мысль об устройстве этого мира. Этот мир – единство света, тьмы и любви.

Лилия находила эти мысли не лишенными смысла. Но она не понимала, почему "любовь" обособленна от всего остального. Почему она не принадлежит к стороне света? Мир для Лилии виделся плоским: такая круглая монетка, с одной темной стороной, и с одной – светлой. При чем тут любовь?

- Любовь балансирует свет и тьму, - отвечал Волшебник, - именно благодаря любви этот мир не разрушается.

Между светом и тьмой есть некая связь – вот, что поняла Лилия. И эта связь проявляется множеством способов, создавая реальность... Все в этом мире – единство света и тьмы, в которое любовь вдохнула жизнь.

Лилию вдохновили эти мысли, они дали ей первый толчок из бездны, на встречу к свободе. Но, пока что, этого толчка было недостаточно... пока что, Лилия не желала бросать свой "Одинокий остров" на полпути.

В обмен на этот толчок к свету Лилия раскрыла свою тайну: поделилась "Одиноким островом". И Волшебника впечатлило это творение, заставив прочувствовать глубину того океана тьмы, в котором Лилия утонула. Прочитав черновые главы, первые несколько часов он не мог прийти в себя...

- Мне нужно обдумать все это... - ответил он, и повторял, вновь и вновь, - Теперь я еще раз убеждаюсь, что ты особенная. Что ты не такая, как все...

Она погружала его в бездну, и оттого он лишь больше хотел спасти её. А она привязалась к нему, даже влюбилась, сама об этом не догадываясь, сама в это не веря... И все просто потому что он дал ей надежду. Он дал ей надежду на спасение.

Эти подбадривающие слова заставляли её еще глубже нырять в свой "Одинокий остров", наполняя его новым смыслом. Но к чему этот опасный творческий союз мог привести? Волшебник пытался спасти её из океана иллюзий, но она, крепко ухватившись за его руку, заставляла его тонуть вместе с ней... кто же был сильнее? Кто же победил в итоге, свет или тьма, реальность или иллюзия? Только время могло ответить…

Размышление 4. О пути.

Голова раскалывалась от всего происходящего: от событий в школе, от "Одинокого острова", от новоявленного Волшебника и от старой одержимости. Источник уже давно обо всем сказал, но Лилия как всегда его не послушала. Заглянуть в пустоту... она что, с ума сошла?!

Да, видимо, так и есть. Наверное, только вконец свихнувшийся человек будет разговаривать с голосом в своей голове... но, как не странно, именно этот голос не давал Лилии свихнуться окончательно. И от этого Лилия выглядела, наверное, еще безумнее.

Источник говорил Лилии, когда она только-только решалась пожаловаться на жизнь и на свою одержимость:

- Ты получаешь то, что заслуживаешь. То, что ты сама сотворила в своей голове.

В этой сомнительной истине и состоял кармический закон. Жизнь – игра, в которую играет ум. Ум сам себе придумывает правила, сам борется, а потом, сам определяет победивших и проигравших. И все вокруг – игра ума. Но кто находится за пределом ума? Кто управляет умом?

Лилия стала чересчур материалисткой, и не желала думать о том, кто же дергает её за ниточки жизни, заставляя электричество работать в её мозгах. Лилия была чересчур слабой и неосознанной, чтобы позволить себе...

- Научиться управлять игрой? Но это необходимо.

Необходимо... а так ли ей это необходимо? Может быть, проще обо всем забыть и жить своей жизнью, как обычные люди? Если, конечно, Лилия сумеет все это забыть и притвориться нормальной, позволив маске стереотипных обусловленностей заменить её лицо. Но эта дурацкая маска никогда не будет истинным лицом... эта дурацкая маска – лишь ошейник, надетый на Лилию обществом.

Да, все-таки, необходимо. Необходимо управлять игрой, иначе игра сделает рабом: люди станут игроками, а Лилия – пешкой. Но возможно ли это? Чтобы узнать, кто живет в пустоте, нужно отрешиться от внешнего мира, и полностью погрузиться вглубь себя, возможно ли это, когда Лилия каждый день хоть с кем-нибудь, да общается? Возможно ли это, когда Лилия страдает от одержимости?

Возможно ли, отрешиться от страданий этого мира, чтобы познать истину, когда неудовлетворенные желания, страхи и ненависть все еще приковывают к земле? А может, Лилия и не истины вовсе искала, а обыденного человеческого счастья?

- Которого нет.

Все равно, какой-то замкнутый круг получается. Чтобы избавиться от страданий и начать управлять игрой, нужно выйти за пределы игры, но это невозможно, потому что игра удерживает в себе... выходит, вначале с игрой разобраться надо: победить либо проиграть.

- И все так выходит вновь лишь оттого, что ты так думаешь. Это ты считаешь, что за пределы игры выйти невозможно, а на самом деле, ты боишься понять кое-что важное...

- Что игру создаю я?

До Лилии дошло. Но то, что до неё дошло, было лишь мыслью. Мысль – это временный проблеск, он не может сразу изменить всей сути вещей. Но направление уже было задано. С того дня, как появился Источник. Осталось только понять, как победить страх... страх пустоты запредельного.

 

Размышление 5. Любовь.

И все же, у безумия, в которое упала Лилия, был предел. Безумие начиналось со страха, а кончалось – любовью. Нет, не эгоистичной одержимостью, не животным желанием и не игрой воображения... а именно любовью.

Что есть любовь?

- Любовь – безусловное принятие истинной реальности, и испытание наивысшего наслаждения от единения с ней, - ответил Источник.

Это безумие – принять! Это безумие – полюбить и свет, и тьму, полюбить и жизнь, и смерть, полюбить того, кто создал игру, и играющего в эту игру... Но любовь была той самой безумной нитью, между вечностью и мгновением, между тьмой и светом, между жизнью и смертью, между Лилией и Мучителем... благодаря любви существовала, существует и будет существовать реальность!

Любовь была нитью, которую Лилия так отчаянно пыталась порвать, убивая себя. Лилии казалось, что таким образом она спасается, но на самом деле, все было наоборот, – она лишь глубже падала в бездну. Лишь благодаря любви Лилия жила... по-другому она не умела.

Отрицание любви есть моральный суицид. Отрицание любви есть бегство от реальности.

Да, это безумная философия, но весь этот мир, со всей его жестокостью и противоречивостью есть любовь. Ни что не может существовать без своей противоположности, как без отражения в водной глади, как без тени: нет дня без ночи, мужчины без женщины, охотника без жертвы, Бога без дьявола, влюбленности без ненависти, добра без зла, ума без сердца, тьмы без света, жизни без смерти... все едино. И все заключает в себе необъяснимую, сокровенную тайну – все сотворено и живет в любви. Любовь – душа жизни. Любовь – это Бог.

Лилия любила незнакомца, а олицетворением этой любви стал Мучитель. В первые же дни в ней проснулось необъяснимое безусловное чувство, заставляющие её испытывать божественный трепет, но она посчитала это чувство грехом и слабостью. Она посчитала это чувство зависимостью и эгоизмом. Это чувство испугало её, потому что вело в вечность.

Но чем больше Лилия боялась, чем больше убегала от самой себя, тем сильнее вечность манила её в свои объятия. Чем больше Лилия отрицала любовь, тем более эгоистичной становилась, и, как следствие, тем больше боялась, тем больше привязывалась, и тем больше страдала.

Эгоизм – бегство от реальности, оковы страданий и неосознанности. Эгоизм есть страх смерти эго. А любовь – есть растворения эго в другом. Любовь – единственное освобождение от эгоизма. Любовь – это смерть.

Эгоизм начался в тот момент, когда Лилия отвергла реальность, а истинной реальностью были её чувства.

- Но не любовь ли заставляла меня страдать? Не любовь ли заставила меня убежать из рая? - спросила Лилия у Источника. И он ответил ей:

- Любовь опрокидывает с небес на землю, чтобы научить летать. Твои страдания – это уроки, ведущие к познанию себя, и эти уроки были тебе необходимы.

Лилия страдала не из-за любви, а из-за своей одержимости. Одержимость есть не любовь, а отрицание любви. И Мучитель вовсе не был палачом, Мучитель был проводником в вечность...

Страх порождает одержимость: страх потерять свои убеждения, внимание, доверие, влияние... Но единственное лекарство от страха – это любовь, значит, что и от одержимости – тоже...

Лилия, наконец-то нашла путь, по которому должна была идти. Она прочувствовала на себе – это её дорога. Прочувствовала сама, а не поддалась наставлениям библейских "ангелов" или порочному соблазну "дьявола". Она сама так решила: её путь – путь любви.

Только этот путь мог освободить её.

 

Заключительная глава.

Холод – лишь отсутствие тепла.

Я не без сил – мне показалось...

Пока тебя люблю – останусь,

Я останусь рядом, до конца.

 

Мне страшно истине отдаться,

Но сквозь мой страх любовь сияет,

"Мир без надежды" озаряет,

С рассветом тени растворятся...

 

Я принимаю честно крест свой,

И через слезы, чрез терзанья,

Себя мечом любви пронзаю,

Чтобы погибнуть и воскреснуть...

 

Душа трепещет в ожиданье,

Любовь есть смерть-освобожденье,

Как вечность за нагроможденьем,

Земного с пустотой свиданье...

 

Так Лилия и нашла свой путь – спасение от собственных иллюзий, спасение от собственной одержимости. Она должна была не бежать от любви, а, напротив, нырнуть в неё со всей смелостью, на которую только была способна. Лилия должна была утонуть в этой бездне, в этой пустоте, в этой пугающей любви...

Она должна была убить в ней свой эгоизм.

- Лишь приняв и полюбив незнакомца таким, какой он есть, ты избавишься от своих страданий и от своей привязанности. Лишь приняв и полюбив незнакомца таким, какой он есть, ты научишься управлять собственными миражами, - говорил ей Источник, - И твой Мучитель исчезнет.

И Лилия сделала первый шаг: она начала с благодарности.

Она сказала своему нерукотворному демону, что так долго терзал её: "Спасибо тебе за все. Спасибо, за то, что ты пришел ко мне".

И часть её больной души, где жила подавленная нежность начала исцеляться. Будто свет поцеловал тьму, и тьма ожила, и тьма засияла, и тьма запела...

Это была личная, внутренняя работа Лилии, о которой незнакомец ничего не знал. Втайне от него, каждый день она, перебарывая эгоизм, желала ему счастья, высвобождая свои чувства, и, таким образом, освобождая саму себя от страха, от зависимости, от одержимости. Её ждала долгая трансформация, долгий путь к истинной, внутренней свободе, но она шла вперед несмотря ни на что. Главное – направление было задано.

Направление вперед, а не назад...

Может быть, она не сразу поверила в свои силы. Может быть, она не сразу сделала первый шаг: долго колебалась, долго решалась, долго боялась. Но выбора у неё не было.

- Тогда, когда я спас тебя от смерти, - напоминал Источник, - ты была еще не готова идти по этому пути, потому что не осознавала своей силы. Теперь же, увидев свое влияние на Волшебника, ты все поняла и готова исправлять свои ошибки... иди же вперед, и не сдавайся. Иди вперед, несмотря ни на что.

И Лилия решилась пойти по этому новому, опасному пути в пустоту, по которому еще не ступала её нога. Она решилась несмотря ни на что нырнуть в безумие, вступить в игру, войти в промежуток между вечностью и мгновением, между тьмой и светом, между жизнь и смертью, и отыскать потерянные нити, воссоединяющие её с изначальным...

Путь эгоизма и отрицания ни к чему не привел, кроме страданий, кроме саморазрушения, кроме одержимости. Кто знает, к чему приведет путь Любви?..

Кто знает, кто знает, кто знает…

 

 

Одинокий остров

Вместо предисловия

Вместо предисловия я обращусь к моему единственному и драгоценному читателю, которому я посвятила это творение, чтобы разъяснить некоторые вопросы, касающиеся жанра, оформления, содержания и причин написания.

1. О жанре и оформлении.

К сожалению (или к счастью?), ты не увидишь на страницах этого творения экшна, мяса, батальных сцен и "эпика" в привычном понимании этого слова. Причина кроется в том, что все здесь написанное – автобиография, хоть и слегка неточная, потому что писалась по памяти. "Эпик" здесь в психологизме, и, я надеюсь, что эта особенность моей работы не оттолкнет.

Также я хочу прокомментировать оформление этого творения. Здесь есть несколько рисунков: почти все они мои, но двое из них нарисованы моей подругой, которую вдохновила идея моего первоначального "Одинокого острова" (о нем будет рассказано дальше). Все рисунки были дорисованы и отредактированы мной во время оформления. Некоторые были нарисованы мной с нуля во время оформления.

Скажу честно: вставить их сюда для меня было большой смелостью, наверное, еще большей смелостью, чем вообще все это написать, потому что, как я уже многократно отмечала, по моему мнению, я рисую хуже, чем пишу. К тому же, эти рисунки для меня очень и очень личные. Поэтому прошу не судить строго.

О содержании.

Все творение поделено на несколько частей, которые соответствуют определенным этапам жизни моего персонажа, и в каждую часть входят основные и дополнительные главы, а так же воспоминания и/или размышления + заметки. 

Основная сюжетная линия этого творения прописана в основных главах. В дополнительных главах прописано влияние основной сюжетной линии на личность персонажа, и как это, соответственно, отражается на его жизни. В воспоминаниях и размышлениях, прописаны воспоминания и размышления, которые тоже косвенно связаны с сюжетом.

Ты можешь читать выборочно, как тебе будет удобнее, но желательно, конечно, прочитать все, для полной картины.

Ну, и, наконец, о причинах.

Предупреждение: причины могут показаться странными!

Первая из них: ты хотел узнать всю правду о моем отношении к тебе. К сожалению, как я не пыталась, у меня все время не хватало слов или смелости достойно и убедительно тебе ответить. Поэтому, вместо того чтобы делать бесполезные попытки объяснить необъяснимое, я решила дать тебе возможность побыть в моей шкуре. Я надеюсь, что ты оценишь эту подаренную тебе возможность... В конце концов, слова ни о чем не говорят. О чем-то говорят только действия.

Вторая причина: желание помочь тебе в творении собственных миров. Ты ведь собираешь материал для создания персонажей, верно? Ну и вот, пожалуйста, - целая куча материала. Бери – не хочу, мне не жалко.

Так что, если ты вдруг задумаешь какого-нибудь героя, то благодаря этому материалу, он точно выйдет реалистичным. И я буду рада, если он станет частью твоего мира, потому что, как ты знаешь, твой мир мне бесконечно интересен.

Ну и третья причина... а вот третьей причины нет. Честно, нет. Возможно, тут должны были быть мои эгоистичные ожидания... но их нет. Действительно нет. Конечно, я могу предполагать как ты отреагируешь на это творение: может быть, ты умилишься/удивишься или же, ничего нового не узнаешь/разочаруешься. Я готова к любому исходу, потому что для меня главное не твоя похвала. Для меня главное – радость творчества и шанс поделиться им с тобой! J

Впрочем, не буду утомлять тебя дальнейшими разъяснениями. Я думаю, ты дальше все сам поймешь (или не поймешь), читая это творение. Так что, я лишь пожелаю тебе приятно провести время. Ну и помни: отныне, все, что здесь написано – твое, и сотворено в твою честь.

Часть I. Падение.

…я хочу верить, что

прилетает ангел,

что он шепчет нам:

«Я здесь для тебя».

(Mylene Farmer, L’autre)

Глава 1. Незнакомец.

Она была странной: по крайней мере, она сама так о себе думала. Ничем не примечательная девочка, низкого роста, полноватого телосложения, с бледным круглым личиком, большими серо-голубыми, грустными глазами и тараканами в голове.

Лиля, девочка из простой неблагополучной семьи, училась в лицее, вместе с избалованными детьми богатых родителей. Всю жизнь она мечтала найти друзей среди них, но, увы, – безуспешно.

С детского сада она была никому не понятной и зашуганной: не умела общаться со сверстниками, редко выходила из дома, была рассеянной и дикой. Если же она пыталась найти друзей, то ее отвергали, забрасывая насмешками. Даже родная мать, казалось, забыла про её существование.

В конечном итоге, реальная жизнь перестала интересовать Лилю. "Не от мира сего" – вот как про нее говорили.

Виртуальный мир заменил ей реальность – всемирная паутина хоть как-то помогала не сойти с ума от одиночества. Компьютерные игры стали материалом для создания собственной вселенной, а религиозные книги и суеверная бабушка – единственными лучами света в мире кромешной тьмы.

Именно религия была для Лили поддержкой. Именно философия со страниц священных писаний, далекая от холодной реальности, вдохновляла её, заставляя верить, что кроме жестокого мира вещей, чуждого для Лили, есть нечто большее: есть Бог, который любит и защищает её.

В трудные часы, когда тень отчаяния накрывала жизнь, Лиля доставала с высокой полки запылившуюся библию, перелистывала на самый конец и читала. Когда пьяные родители, уже не выносящие друг друга, разносили дом в дребезги, она, укрывшись пледом в своей комнате, со слезами на глазах, просила Бога о помощи. И тогда в дом иногда прокрадывался кратковременный мир.

Так она, из-за случайных совпадений, поверила в Бога. Так она и возвела свою собственную реальность любви и добра.

Лиле казалось, что рядом с ней существует невидимые ангелы, любящие и оберегающие её от жестокости. Их голоса, слышимые только ей, утешали и давали советы, поддерживающие  последнюю веру в справедливость. Одиночество, ссоры, непонимание окружающих – все это не имело значения. Мир света и любви, который она же сама себе и придумала, оберегал её.

И только этот мир был для неё спасением от жестокости и одиночества.

Но её жизнь не состояла из одних черных полос: когда родители развелись, Лиля, наконец, обрела спокойствие, и кратковременный мир сменился повседневной суетой. Хотя девочка уже не особо переживала из-за этих перемен – они были частью внешнего, отныне чуждого для неё мира.

Так, течение реки жизни несло её сквозь годы, все дальше и дальше от реальности. И до сих пор все, что её занимало – свой мир. Виртуальный мир. Она привыкла так жить.

Хотя, чем старше она становилось, тем больше она хотела понимания. Глубоко в ее душе все же жило одно единственное желание. Желание однажды встретить человека, такого же, как она, такую же "белую ворону", не понятую большинством, кому она смогла бы отдать свою душу. Но среди сверстников, даже со временем, она так и не нашла этого понимания. Ее шаткий мир добра и справедливости был им не нужен.

Вечера Лиля коротала в социальной сети. Её страничка была маленьким королевством, в котором та – правитель. Её музыка была источником вдохновения, для поддержания жизни собственной реальности, укрывающей от настоящего. Каждая её новая мысль на стене – словно кирпичики воздушного замка.

Из своего королевства, словно из святой обители, Лиля изгнала всех, кто не проявлял к ее миру и малейшего интереса: так она защищала свой воздушный замок от разрушения. Лишь за день до своего четырнадцатилетия она сделала исключение. Будто королева, приглашающая на огромный пир всех и каждого, даже изменников, даже изгнанников, даже просто прохожих, всех своих немногочисленных подписчиков она добавила в друзья.

Ей самой было до грусти смешно от этого абсурда, но ей так хотелось сделать этот обыденный осенний день хоть чуточку интереснее... Хотя бы в день своего рождения ей хотелось чувствовать, что она не одинока, что кроме "ангелов" в ее голове, она хоть кому-нибудь нужна.

В тот день один незнакомец написал ей. Один человек заинтересовался этой странной "милостью". К чему бы?

- С чего вдруг добавила? - спросил он.

Лиля не ждала этого вопроса. Она смутилась, и ей захотелось рассмеяться.

Честно говоря, несмотря на большое желание, она вообще не ожидала хоть малейшего внимания к себе и была к нему совсем не готова. Поэтому она не знала, что ответить. Говорить правду ей не хотелось: Лиля была скрытной, и никому не показывала своих слабостей – даже отец порой не знал, что творится в ее голове.

Она отмахнулась:

- Я много кого добавила.

Незнакомец не унимался:

- Зачем?

Ничего не приходило Лиле в голову, даже простейшая ложь. К тому же бабушка учила ее, что врать – грех, а девочке так не хотелось грешить перед своим днем рождения!

И она, все-таки, решилась сказать правду. Будь что будет – подумала она. В конце концов, это всего лишь незнакомец, который в лицо её не видел, и, возможно, не увидит никогда. Он никому не скажет.

- Потому что завтра у меня день рождения...

Хорошо, что она не могла увидеть его реакцию. Хорошо, что он был далеко. Вдруг он бы рассмеялся ей в лицо? Лиля почувствовала некоторое облегчение. 

- Я правильно понимаю, что ты добавила кучу неизвестных людей в друзья, чтобы создать иллюзию грандиозности предстоящего праздника? - решил уточнить незнакомец.

И тут облегчение исчезло. Эти слова, почему то, кольнули Лилю словно игла, потому что напомнили ей, насколько она одинока. Незнакомец увидел её слабость, и Лилю настигло страшное чувство, будто некто неизвестный без разрешения дотронулся до её одинокого острова, заглянул в её душу. Это было не хорошо. Совсем не хорошо.

Но теперь для него, всего из-за одной лишь фразы, все стало ясно. То, что она одинока – горькая, неприкрытая правда. Хорошо, что он не мог увидеть ее реакции, хорошо, что он не знал, как она залилась краской, хорошо, что он её не знал! Лиля взяла себя в руки, и решила все переиграть.

- Это такой коварный план! - призналась она, - Всех, кто не поздравит меня завтра, я удалю, и больше никогда не верну обратно!

Интересно, теперь то она была похожа на королеву-злодейку, что играла чужими судьбами в своем королевстве? По крайней мере, ей хотелось такой быть...

- Иногда люди бывают действительно восхитительны в своих коварных задумках! - ответил незнакомец.

Лиля не знала, комплимент это или насмешка, но снова залилась краской и смущенно улыбнулась. Хорошо, что он не видел её в этот момент! Хорошо, что он ничего не знал!

Но так ли уж не знал? Вдруг этот неизвестный человек, который далеко, который ни разу не видел ее в лицо, теперь понимал чуть больше для незнакомца, чуть больше, чем ему положено? Лиля испугалась.

Она привыкла носить на себе маску отшельницы, привыкла быть девочкой-невидимкой, и лишь только сейчас, всего на несколько минут раскрыла свою душу. Что должно измениться после этого?

Разве маленькая исповедь незнакомцу может что-то изменить?

Лиля растерялась, но потом выкинула эти вопросы из головы – они не стояли внимания. И этот незнакомец – всего лишь случайность. Уже завтра она забудет, что сказала ему чуть больше, чем хотела. Уже завтра она забудет о том, что кто-то дотронулся до нее невидимой рукой.

А незнакомец забудет о ней, как об очередной странной девочке. Ведь все о ней забывают. Никому нет дела до её тайн.

 

Воспоминание 1. Полусон.

Не взрослеть.

Чтобы не умирать, не страдать.

 (Mylene Farmer, Plus grandir)

Ей было пять лет.

Эта девочка была типичной "прилипалой": домашним ребенком, совсем не умеющим общаться. У некоторых воспитателей складывалось впечатление, что даже родителям глубоко наплевать на неё.

Она была растрепа и бука, капризная и одинокая. От её свитера вечно пахло сигаретным дымом, а кожа была болезненно бледной, как мел. Перед другими детьми ей нечем было похвастаться – родители не разрешали ей брать с собой игрушки или сладости, ей нечем было удивить кого-либо – никто не делился с ней новыми историями, не открывал знаний о мире.

Так она и гуляла в одиночестве, сама по себе, отбившись от других детишек. Девочке было даже как-то страшно общаться с ними, ведь они все не принимали её, ведь они все были чем-то лучше. А строгая воспитательница помогать не хотела – только ругала по пустякам.

Как-то случайно девочка попала в больницу, не зная почему. Что это было: грязные пальцы, недосмотр воспитателей, или глоток холодного пива, которым её угостила мама, чтобы, наконец, успокоить?

Она помнила предсмертное состояние, когда все померкло перед глазами, по телу разлился холод, а по рукам и ногам пробежали судороги. Она помнила, как её грузили на носилки, а потом серый больничный потолок проносился над её глазами, и где-то внизу противно скрипели колеса.

Потом что-то укололо её маленькое запястье, и под тонкой кожей вздулись мелкие пузыри. Девочка видела рядом капельницу: она знать не знала, что это за штука, к которой её присоединили, но почему-то ей эта штука не нравилась. Другим детям, которые лежали с ней в одной палатке, эта штука тоже не нравилась, и они кричали, они плакали, они стонали. От этого шума раскалывалась голова!

А девочка лежала неподвижно, как в полусне – таком приятном, таком спокойном, таком холодном и безмятежном. Ей так хотелось уснуть навсегда.

Она не помнила, сколько проспала в этой белой комнате, присоединенная к капельнице. Не помнила ни лиц, ни голосов врачей. Иногда перед ней проплывало заплаканное мамино лицо, или потерянное папино. Иногда она чувствовала, что проваливается в пустоту, теряя свое тело, и взамен обретая божественное забвение.

Она не помнила, сколько времени так провела. Но все-таки, в один из этих одинаковых серых дней её отсоединили от капельницы, а потом отпустили домой.

После этого случая с девочкой началось твориться что-то странное, она сама не знала почему. Её руки и ноги становились более плотными, движения – неповоротливыми, неуклюжими. Она становилась тяжелой, будто прикованной к земле.

Дети в детском садике и учителя еще сильнее не любили её от этого. Некоторые игнорировали её, некоторые дразнили. А самый общительный, самый популярный, самый любимый мальчик в группе, когда угощал детишек вокруг, этой грузной девочке не оставлял ничего. Лишь тыкал в нее пальцем и говорил:

- Тебе не дам. Ты жирная и страшная!

Все дети и даже взрослые с ним соглашались.

Она не понимала, за что её так ненавидят. Все вокруг были впереди неё, весь мир ушел далеко вперед, а она так и осталась на дне, в своем безмятежном полусне. И вскоре, для неё совсем все стало безразличным.

 

12345678910Следующая ⇒

Поделиться: