ЯМР-спектроскопия. Первые показатели.

17.32

 

— Слово алхимия произошло от египетского иероглифа «хми», которым обозначали Египет — место, где, возможно, и появилась алхимия.

Антрополог лингвистики Ричард Скотт с какими только науками не сталкивался. Не соприкасался лишь с химией. Пока Хаккетт изучал результаты химического анализа С-60, Скотт терпеливо ждал.

Новэмбер выпила кофе и съела бутерброд, удалившись в небольшую кухоньку, которая располагалась в стороне от мощного лазерного оборудования, исследовавшего кристалл углерода-60.

Скотт уяснил единственное: С-60 был желто-коричневым. А эти камни отливали голубым. Почему?

— С примесями.

Хаккетт перевернул страницу, продолжая сосредоточенно изучать столбцы цифр.

— С какими?

Пирс с той же сосредоточенностью наблюдал сквозь стеклянную стену за тарелкой с бутербродами, красовавшейся на кухне перед Новэмбер.

Хаккетт узнал одного из проходивших мимо химиков — весьма странного на вид парня. Их называли «углеродной компанией» : Хокса, Лью, Ридли и Моргана. Все четверо были специалистами в области органической химии и работали на корпорацию «Рола». Каждый их них окончил заведение типа техасского университета Раиса — именно там в 1985 году Крото и Смолли впервые создали С-60. Углерод для четверки химиков был все равно что воздух.

Разговаривали они в основном на научном сленге. Хаккетт, очевидно, все понимал, так как неожиданно вступил с ними в спор.

— Разговор не об обычных примесях, а о характерных углеродных образованиях, целенаправленно созданных в структуре кристалла. О графитовых прожилках в алмазе. Это рубидиевый фуллерен — материал со сверхвысокой проводимостью. — Он забормотал что-то совсем непонятное. — Рубидий и С-60… Секундочку… Rb2CSC60. Под воздействием воздуха соединение разрушается. Для него нормальная температура — что-то около тридцати по шкале Кельвина. Азот при восемнадцати градусах по Кельвину, то есть минус двухсот пятидесяти пяти и пятнадцати сотых по Цельсию, превращается в жидкость.

— Почему же тогда рубидиевый фуллерен уцелел? — спросила поставившая пустую тарелку на место и вернувшаяся Новэмбер.

— Он внутри алмаза. Не взаимодействует с воздухом.

— Именно поэтому каждый раз, когда я к нему прикасаюсь, у меня покалывает в пальцах? — спросил Скотт. — Или это от волнения?

— С-60, — ответил Хаккетт, — материал фотопроводимый. Сейчас он, по-видимому, реагирует на сияние лабораторных ламп, но поскольку вы стоите на полу… Эй, может, попросить, чтобы вам принесли изолирующий коврик? Невероятно. — Он помахал бумагами. — С-60 так устроен, что позволяет электронам … Гм… световые компьютеры… Не обратиться ли за помощью к Микеле?

Скотт, понятия не имевший, кто такая Микела, повернул голову.

— А где Ральф?

Пирс, устремившийся в сторону кухни, махнул рукой.

— Наверху с Дауэром. Составляет план экспедиции.

Скотт взял тряпку и стер все, что было написано на большой белой доске.

— Ведь это больше никому не понадобится? — пробормотал Скотт, не обращаясь ни к кому в отдельности.

— Не понадобится, — ответил Хаккетт, вновь сосредоточивая внимание на результатах анализа. — При ЯМР-спектроскопии молекулы не растягиваются, не разрушаются, не повреждаются. Атомы исследуются внутри молекулы. На атом существенное влияние оказывают соседи. Только в этом состоянии он ведет себя как обычно. ЯМР-спектроскопия позволяет точно определить, что представляет собой атом в составе молекулы и с какими атомами взаимодействует.

— Понятно, — сказала Новэмбер, хоть весь вид ее говорил о том, что ей практически ничего не понятно.

— Но самое главное, — продолжил Хаккетт, — спин — собственно момент количества движения микрочастицы, он имеет квантовую природу и не связан с движением частицы как целого. Электрон меняет спин при переходе в другое энергетическое состояние. Исследованием переходов между магнитными энергетическими уровнями атомных ядер, вызываемых радиочастотным излучением, и занимается ЯМР-спектроскопия. Вот только с углеродом дело обстоит сложнее: за ним перемен состояния не наблюдается.

— Как же его изучают?

— Из каждого правила есть исключение. Существует такой изотоп — углерод-13, его частицы переходят-таки из одного состояния в другое. При создании С-60 непременно нужен С-13 — проконтролировать процесс возможно только с ним. По сути, С-60… это С-13.

— Логично, — согласился Скотт.

— Вы понимаете, что я пытаюсь объяснить?

— Разумеется, — кивнул Скотт. — Изотоп в переводе с греческого — «место». С-13 — все равно что любая другая разновидность углерода. Тот же самый углерод.

— Суть в том, — воскликнул Хаккетт взволнованно, — что создатели С-60, кем бы они ни оказались, сначала должны были получить ту, иную разновидность углерода. Значит, у них имелось соответствующее оборудование. Эти камни — не природное образование. Их сделал человек.

— Занятно, — пробормотала Новэмбер.

— Занятно? Занятно?.. Не занятно, а грандиозно! Камни, покрытые надписями, находят на глубине в целую милю, под водой, — произнес Хаккетт с чувством. — Создатели этого чуда — определенно люди высокоразвитые, знавшие толк в квантовой физике и молекулярной инженерии. Их цивилизация — мы до нее пока не дотягиваем — погибла. Если об этом задуматься, ужас берет.

Он заглянул внутрь гигантского спектрометра.

— Для изучения подобных камушков нам требуется сверхсовременное оборудование — вершина человеческих достижений.

— И сказал Господь: « Да будет свет », — провозгласил Пирс.

Скотт на миг задумался.

— Язык, — произнес он. — Прежде чем сказать: «Да будет свет», Господу следовало изобрести язык. Свет появился потом. В начале было Слово.

Хаккетт явно пришел в замешательство.

— О чем это вы?

— Свет и язык. О них даже Библия говорит в первую очередь. Особое внимание им уделяется и во многих древних мифах. Что мы имеем? Солнце и язык Атлантиды. Первый из известных человечеству. — Скотт вздохнул и снова посмотрел на камни. — Похоже, его создатель хотел, чтобы этот язык был ясен и людям из будущего.

Никто не понял, что он имеет в виду.

Скотт пояснил:

— В тысяча девятьсот восемьдесят четвертом году Томас А. Себеок решал в Управлении по утилизации ядерных отходов вопрос, поставленный Комиссией США по ядерному регулированию.

— Какой вопрос?

— Для захоронения ядерных отходов выбрали несколько пустынь. Им грозило на целых десять тысяч лет стать радиоактивными. Но как предупредить потомков или, скажем, инопланетян о том, что там-то и там-то появляться не следует? Себеок без раздумий отверг идею о записи на магнитофонную пленку и все прочее, для чего потребовалась бы электроэнергия, равно как и любого рода идеограммы, столь широко распространенные в наши дни. Вроде изображения мужчины или женщины на дверях общественных туалетов.

— И что же он придумал? Изобрел более совершенный язык? — полюбопытствовал Пирс.

— Не угадали. Язык со временем видоизменяется, а нынешнее сообщество может быть вмиг уничтожено глобальным стихийным бедствием. Себеок вспомнил о мифах и табу.

— Что?

— О религии, — кратко пояснил Скотт. — Язык сам по себе бесполезен. Общественные же запреты имеют власть над десятками поколений. В общем, Себеок предложил создать своего рода духовенство — сообщество ученых, антропологов, лингвистов и психологов, в задачи которых входило бы изобретать мифы и легенды об опасности зараженных пустынь.

— Знаете, на какую вы меня натолкнули мысль? — спросил пришедший в сильное волнение Пирс.

— Догадываюсь. Для того я об этом и заговорил, — ответил Скотт.

— Языки ранних цивилизаций — наиболее сложные из известных в истории. Властвовали над любым языком священнослужители. Так было в Китае, в Вавилоне, у майя, в Египте. Духовенство всегда в ответе за слово.

 

— Моя основная задача — определить, как эти люди мыслили, — сказал Скотт. — Если я с ней не справлюсь, тогда надписи останутся для нас загадкой. По структуре языка можно узнать, что собой представляла целая цивилизация. Не исключено, что этот язык основывался на холистическом принципе.

— Что-что?

— Возьмем, к примеру, нашу систему. В слове «столы» буква «ы» означает, что столов несколько. Только и всего. Сама по себе «ы» не имеет к множественному числу никакого отношения. «С» не какая-то часть собаки, допустим, нога, а дар — не разновидность жара. И хоть если прочитать «жар» наоборот, то получится «раж», жар и раж — совершенно разные понятия. Язык же людей, которые вырезали надписи на камнях, может базироваться именно на такой логике, то есть состоять из логограмм, — пояснил Скотт. — Некоторые языки — точное отражение человеческой речи. — Он схватил ручку и лист бумаги. — В то время как английский — полная неразбериха. Один и тот же звук неизвестно почему у нас может быть передан тремя разными способами. Впрочем, логограммы мы тоже используем — цифры и кое-какие обозначения. Семерка у нас не семь наклонных черточек, а всем известный значок — 7. А в линейном письме Б каждому символу соответствовал слог. К примеру, «семь-я». Два слога, два символа.

Скотт сделал шаг назад, в задумчивости оглядел разложенные на столе камни.

— Языковая семья, — произнес он. — Точно. Сначала попытаемся определить, к какой семье этот язык относится.

— Что вы задумали? — спросил Хаккетт, когда Скотт принялся чертить на доске таблицу. — Вспомнили про комплексную систему адаптации в действии?

Он сидел, положив ноги на край стола, и подбрасывал в воздух один из кристаллов.

Скотт начертил таблицу и, к большому изумлению Новэмбер, вписал в нее множество странных слов.

— Ч… Чукотско… что?

— Чукотско-камчатская, — сказал Скотт. — Языковая семья. Группы генетически родственных, возникших от одного предка языков объединяют в так называемые семьи. Развиваются они совершенно по-разному и со временем порой довольно сильно изменяются.

— Каждый язык усовершенствуется, становится все чище и понятнее.

— Не совсем так, — спокойно возразил Хаккетт.

Скотт резко повернул голову и с любопытством посмотрел на физика.

— Верно. Но что конкретно вы имеете в виду?

Хаккетт поймал летящий вниз кристалл и вернул его на место.

— Когда вы были ребенком, какой предпочитали формат: «Бетамакс» или «VHS»?

— «Бетамакс», — не задумываясь, ответил Скотт.

— О чем это они? — озадаченно спросила Новэмбер.

— О форматах видеокассет, — пояснил Пирс, тоже сбитый с толку.

— Что такое видеокассета?

Пирс кратко рассказал Новэмбер о видеомагнитофонах, и та погрузилась в раздумья. Пирс до сих пор скорбел о DVD — чудесных потомках видеокассет.

— Прекрасно, — сказал Хаккетт. — А почему «Бетамакс» вас устраивал больше?

— Чище звук, четче изображение…

— А дома у вас какой был магнитофон?

— «VHS», — признался Скотт настороженно, чувствуя, что вот-вот попадется в ловушку.

— Почему?

— Они стоили дешевле.

— Какой же, по-вашему, формат преобладал на рынке?

— «VHS».

— Именно, — подтвердил Хаккетт, криво улыбаясь. — Вот это я и хотел подчеркнуть. Усовершенствованное вовсе не означает эволюционное.

— При чем здесь видеомагнитофоны? — проворчал Пирс. — Какое отношение они имеют к языку?

— И то и другое наглядно демонстрирует саму суть комплексной системы адаптации.

— Замечательно! Теперь все поняли, что видеомагнитофон — сложная штука.

— Нет, нет, нет! — не унимался Хаккетт. — Между сложностью и комплексной адаптацией большая разница. Главное — адаптация. Способность того или иного явления вписаться в определенные условия. В споре «Бетамакс» — «VHS» выигрывает «VHS», — обществу по душе его цена. — Вдруг он заговорил совсем о другом: — Хорошо. Еще один пример. Почему народу полюбились машины, работавшие на бензине, хоть он и был дорогим и засорял атмосферу? Тут дело не в приемлемой цене, так ведь? Ответ простой: ящур. Паровые автомобили заправляли лишь на поилках, но лошади вдруг стали повально заболевать ящуром, поэтому их вместе с поилками поспешно убрали из городов. Что у людей осталось? Автомобили, работавшие на бензине. Общество приняло его и вскоре к нему привыкло. — Он привел третий пример. — Возьмем отдельную снежинку. Красивая, замысловатая. Во взаимодействии с себе подобными снежинка — явление комплексное. Можно ли предсказать, в каком месте с горы сойдет лавина?

— Вам известен какой-то секрет?

— Естественно, нет. Лавина сходит, и ты поглощен хаосом. Что я в состоянии рассчитать, так это только как выбраться из хаоса, Боб. Выход есть из любого кошмара, в противном случае мы с вами не собрались бы сейчас здесь.

Хаккетт выпрямил спину.

— Представь себе Боб, что ты живешь сотню тысяч лет назад и придумываешь чудесный язык. Тебе хочется, чтобы на нем заговорила и Новэмбер. И вот ты решаешь…— Он осмотрелся, ища подходящий пример. — Ага, стул. Решаешь, что стул будет обозначаться «стулом». Однако Новэмбер так его не называет. Для нее это «уг»… Почему?

— Потому что ей не хватает ума?

— Простите? — вскинулась Новэмбер.

— Нет, ума у нее достаточно. Но она влюблена.

— Я?

— Только не в тебя, Боб.

— Это еще почему?

— Новэмбер влюблена в потрясающего примата, — объяснил Хаккетт. — Не в какого-нибудь там задохлика. В красавца. Силача. Само собой, способного обеспечить семью. А какой у него славный зад, видали? Итак, Новэмбер с приматом сходится. И общается только с ним. А он называет стул «уг». Потому что, если честно… Это ему недостает мозгов.

— Отлично.

— Слушайте дальше. Значит, они оба называют стул «уг». Уже двое против одного. Вскоре у них появляются дети, для которых стулья тоже уги. Проходит какое-то время, и этим словом пользуются все вокруг.

Скотт закончил писать на доске. Улыбаясь, взглянул на Пирса.

— По-вашему, это тоже прогресс? — спросил Хаккетт.

— Вы молодец, профессор, — сердечно произнес Скотт.

— Спасибо, — пробормотал Хаккетт. — Комплексность, — он провел рукой по волосам, — разгадка многих тайн. — Его взгляд остановился на груде голубоватых камней на столе. — Выход из хаоса.

 

Выходом из хаоса было и достижение сэра Уильяма Джонса, английского лингвиста, проживавшего в 1786 году в Калькутте. Изучая языки, он обратил внимание на то, что в греческом, латыни, санскрите, персидском и готском есть похожие слова и грамматические правила. Языки объединили в одну группу и назвали индоевропейской семьей.

В 1991 году Луиджи Кавалли-Сфорца предпринял попытку сравнить данные молекулярной генетики с лингвистическими показателями. Выяснилось, что родословное древо, созданное на основании генетических исследований, соответствует языковому родословному древу.

В некотором смысле, да, Хаккетт был прав. Может, Скотт и в самом деле исследовал не что иное, как комплексность. А она служила разгадкой тайн.

— Развитие языка обусловлено четырьмя основными факторами, — продолжил Скотт. — Во-первых, началом переселения африканцев в другие части земли. Во-вторых, появлением сельского хозяйства. Представим, что у фермера Боба есть земля и семейство. Его дела идут прекрасно. Ферма разрастается. Рождаются дети. Проходит пара веков, и это уже целая деревня. Слишком крупная, поэтому половина от нее отпочковывается и переселяется в другое место, а со временем теряет связь с великим прапрадедом. Так образовались языки банту. Бенуэконголезская языковая группа. В других местах, например в Турции или Курдистане, разделению языков способствовало кочевничество.

— В-третьих, многие языки возникли как результат серьезного климатического сдвига и последнего глобального похолодания. Юкагирский, эскимосско-алеутская семья, чукотскокамчатская, на-дене [13]. Впрочем, не будем заострять на них внимание: это языки северных народов…— Он отступил от доски на шаг, о чем-то поразмыслил и зачеркнул названия, которые только что упомянул. — Вот так. Затем идут алтайские языки: тюркские, монгольские, тунгусо-маньчжурские. Они распространились в Средних веках по Центральной Азии вследствие завоевания земель. Как английский в Соединенных Штатах. В Австралии, кстати, до поселения там ссыльных преступников наиболее многочисленной семьей была пама-нюнга.

— Языки изменяются по разным причинам, — обобщила Новэмбер.

— Да, но мне предстоит прочесть надписи на камнях из Антарктики, а там никто не живет. Люди туда не переселялись. Ничего там никогда не строили — по крайней мере так считалось до недавнего времени. Я пытаюсь определить, походит ли этот язык на какой-нибудь из нам известных. Задача непростая. Об Атлантиде первым упомянул Платон, древний грек. Средиземноморье и Антарктика даже не соседи. Что же их объединяет, особенно в плане языков? И объединяет ли их хоть что-нибудь?

Пирс нетерпеливо закивал.

— Каков же ваш план?

— Пока не знаю, — ответил Скотт мрачно. — Надо выявить закономерность.

 

— Итак, чукотско-камчатскую семью мы вычеркнули. И арктические языки. Плюс финно-угорские.

— То есть все, которые возникли после наводнения и последнего похолодания? — спросил Пирс.

— Правильно. Предположим, что Атлантида — цивилизация, появившаяся до потопа, во времена ледникового периода. Так?

У Новэмбер загорелись глаза.

— Языки народов-завоевателей тоже можно отставить — латынь и так далее.

— Верно, — подтвердил Скотт, кивая и вычеркивая из перечня еще несколько названий, в том числе и с пометками « Вильгельм Завоеватель» и «Чингисхан». — Что остается?

Он провел черту под двумя последними группами языков, родившихся в первоначальный период переселения и во времена развития сельского хозяйства.

— Самые древние из известных науке языков возникли в разных уголках земли и очень немногочисленны, — сообщил он. — Их не относят ни к одной из групп, образовавшихся в последние десять тысяч лет. Для лингвистов они — сплошная головная боль. Австралийские языки. Северо— и южнокавказские. Америндские. Языки Новой Гвинеи. Каждый из них никак не связан с соседними, поэтому-то их и объединили в одну группу. Сюда же относится нило-сахарская семья, а в нее входит баскский…

— Страна басков! Это в Испании. Там тьма террористов, правильно? — вставила Новэмбер.

Скотт кивнул и, не желая, чтобы его опять прервали, поспешно сосредоточил внимание на языках, возникших как следствие развития фермерства.

— Греческая группа входит в одну из крупнейших языковых семей — индоевропейскую. На греческом разговаривал Платон. Оставляем. Китайско-тибетские языки… Ни к Греции, ни к Атлантиде не имеют никакого отношения. Пожалуй, их тоже можно убрать. Нигеро-кордофанская группа, Центральная Африка, гм…— Он пожал плечами. — Если я не вычеркну достаточное количество семей, запутаюсь, сравнивая оставшиеся.

— Так убирайте и эту. — Голос Хаккетта прозвучал резковато, однако его слова были не лишены смысла. — Если потребуется, вы в любой момент ее вернете. — Скотт неохотно согласился. — Останутся австронезийские…

— Но народы, которые на этих языках говорили, вроде бы не сооружали грандиозных построек. Да и вообще чего бы то ни было, заслуживающего внимания, — сказал Скотт. — К тому же в их мифах о потопе описания слишком неопределенные.

— Вы делаете выбор, учитывая и инженерный аспект?

— Да. Подо льдом обнаружили целый город. И потом эти ходы под сфинксом. — Хаккетт кивнул. — Эламский язык и дравидийские — Малая Азия. Возможно, с ней какая-то связь и существует, хотя сильно сомневаюсь. Наконец, старая добрая афроазиатская семья. Древнееврейский язык, древнеегипетский. Оставим. — Скотт вычеркнул еще несколько групп, которые посчитал лишними. — Итак, один, два… Девять семей — с ними и поработаем.

— Неплохо, — сказала Новэмбер.

— То есть около тридцати—сорока языков, — подсчитал Скотт.

Хаккетт поднялся, заправил в брюки выбившийся край рубашки.

— На мой взгляд, языки Новой Гвинеи тоже стоит исключить. Главным образом потому, что, как вы сами сказали, эти народы не строили ничего примечательного. Австралийские аборигены, кстати, тоже, и кавказцы.

— Остается нило-сахарская семья и америндская.

— По-моему, на более тщательный анализ нам просто не хватит времени.

— Значит, в целом у нас четыре группы. Нило-сахарская, америндская, индоевропейская и афроазиатская. — Скотт отошел на несколько шагов и осмотрел доску. — Что ж, начнем с этого.

 

Едва они приступили ко второму этапу обсуждения, к Хаккетту приблизился один из химиков, Морган.

— Доктор Хаккетт?

— Да?

— Вас зовут наверх. Необходимо связаться с солнечной обсерваторией. Оттуда только что прислали последние данные. Ничего утешительного.

 

 

Кафе «Ибис».

20.15

 

Его еще не было. Неудивительно — Торн вечно опаздывал.

Вернувшись в гостиничный номер, Сара не встала, как обычно, под душ, а приняла ванну с обилием пены. Расслабилась. Смыла с себя весь песок и пыль. Побрила ноги и проделала все, о чем на сегодняшний вечер поклялась забыть. Подготовилась к встрече с Ридом Торном, за что себя ненавидела. Потягивая лимонад за столиком у ближайшего к барной стойке окна, овеваемая живительной прохладой работающих день и ночь кондиционеров, она раздумывала, по-прежнему ли он женат. Чертов лимонад! Будь они неладны, проклятые фундаменталисты. Ей бы сейчас чего-нибудь посерьезнее.

Парень в светло-желтом пиджаке у стены напротив все улыбался, пытаясь привлечь ее внимание, но у Сары было не то настроение. Хотелось только взять себя в руки и как следует настроиться на ничего не обещавшую встречу.

Сколько прошло лет? Пять, шесть? Может, даже больше. Если учесть, что они работали в одной компании, разлука была невероятно длинной.

— Мисс Келси?

Голос прозвучал мягко. Утешительно.

Сара повернула голову и, увидев, мгновенно узнала женщину, которую встретила у главных ворот, когда утром приехала на площадку в Гизе. Женщину с длинными волосами с проседью и глубокими проницательными глазами.

— Вы Сара Келси, я права?

Сара только сейчас обратила внимание на доносившиеся откуда-то звуки — играли на фортепиано. Она покачала головой, приводя в порядок мысли.

— Э-э… да. Да, меня зовут Сара. Я… Простите…— Она поднялась и пожала женщине руку. Обе чуть неестественно рассмеялись.

— Элен, — представилась незнакомка. — Элен Пэрис. Это вы меня простите. Не помешаю?

Сара взглянула на свободное место напротив.

— Гм…

Элен Пэрис вздохнула.

— Не стоило вам вставать.

Сара чувствовала себя несколько неловко. Возможно, ей и в самом деле не следовало подниматься. Она склонила набок голову и прищурилась.

— Чего-нибудь выпьете? Не беспокойтесь, конечно, не спиртного. А то прибегут муллы и отрубят нам по руке.

Элен погрустнела. Сара улыбнулась ей, пытаясь поддержать. Элен расслабилась.

— Пожалуй, выпью лимонада.

Сара заказала еще два бокала лимонада, и они с Элен сели за столик.

— Демонстрация, которую вы устроили сегодня утром… Я до сих пор под впечатлением.

Элен положила скромную черную сумочку, которую держала под мышкой, на край стола и пожала плечами.

— Вы здесь иностранка, — сказала Сара. — Это же опасно.

— Бороться за то, во что веришь, — наш долг. — Элен опустила руки на колени. — По-моему, вы ничуть не удивлены, что опять меня встретили.

— Я все думала над вашими словами, — пояснила Сара. — Вы сказали, Кейс был прав. Кто такой Кейс? Ничего не понимаю. Он в вашей компании и тоже не желает, чтобы вокруг монументов велись раскопки и строительные работы?

— Да, я здесь из-за него, — призналась Элен.

— Он прислал вас?

— Нет. — Элен помолчала. — Кейс мертв.

Сара расширила глаза.

— Какой ужас!

— Он умер давно. В сорок пятом году.

Принесли лимонад. Сара схватила свой бокал и сделала до неприличия большой глоток. Потом выудила кругляш лимона и кусочек откусила.

— Но ваши слова прозвучали будто пророчество. Честное слово, это не игра моего воображения.

— Кейс и был пророком, — сказала Элен.

— Вы с ним когда-нибудь встречались?

— Я не настолько стара, — проворчала Элен, впрочем, весьмадобродушно. — Хочу просветить вас, во что вы ввязываетесь.

Сара отпила из бокала.

— Расскажите мне о Кейсе.

 

Он родился в семье фермеров в Кентукки в 1877 году, голубоглазый Эдгар Кейс. По слухам, засыпая, он клал голову на книгу, а наутро знал, что в ней написано. Он оставил после себя множество любопытных предсказаний, над природой которых до сих пор ломали головы умнейшие из ученых.

Как в шестнадцатом веке Нострадамус, Кейс предвидел будущее. Он знал, что в Кумране некогда проживала община ессеев. Ему было известно и то, что два президента США вскоре скончаются, еще будучи у власти. Кейс умер в 1945-м, в этом же году — Франклин Рузвельт. Вскоре бедуинский мальчикпастух нашел в Кумране рукописи Мертвого моря. А в шестьдесят первом году убили президента Кеннеди.

— Эдгар Кейс много чего напророчил. Немало его предсказаний сбылось, — сказала Элен. — А некоторые — нет, но ведь он был всего лишь человеком. Вам же, Сара, стоит задуматься над его словами о том, что примерно на стыке тысячелетий под сфинксом обнаружат тайную камеру, Кейс называл ее залом Записей. В ней, по его убеждению, покоится утраченная история человечества и великая власть. Еще Кейс говорил, будто У жителей древней Атлантиды были некие кристаллообразные камни, обладавшие способностью удерживать солнечные лучи.

Сара неспешно отпила из бокала еще немного лимонада. Выдавать Элен какие-либо секреты она не намеревалась, хотя и чувствовала, что, возможно, теперь в любом случае уже слишком поздно.

— Понятно.

Ничего другого она не решилась сказать.

— Зал искали давно, — добавила Элен. — В Папирусе Весткар говорится о Джеди, маге, жившем при Хуфу, или, как его называют многие, Хеопсе. Джеди якобы что-то знал о тайных камерах, в которых хранились «Книги Тота». Он говорил, будто ключи от этих камер спрятаны в городе Иуну. У Иуну есть и другое название — Гелиополь, что означает «город солнца».

— Гелиополь существует по сей день, в нем даже есть аэропорт, — произнесла Сара.

— Правильно, но значительная часть древнего Гелиополя до сих пор покоится где-то на глубине. А в нем храм Сети — пятого фараона первой династии, правившего в третьем тысячелетии до нашей эры. В храме как будто есть особая комната, в ней — секретная ниша, в нише кремневый ящик с печатями или ключами.

— По-вашему, ключи правда существуют?

— Возможно… Если вы думаете, что не должны беседовать со мной на эту тему, так как обязаны хранить секреты компании, тогда вспомните о том, что загадки пирамид пытались разгадать величайшие умы человечества, — проговорила Элен спокойно. — Например, сам сэр Исаак Ньютон. Одним из первых взялся переводить египетские тексты Томас Юнг.

— Вы сказали, мне следует знать, во что я ввязываюсь, — проговорила Сара резко. — Во что же? Считаете, мне эта работа не по зубам?

Элен улыбнулась, едва удерживаясь, чтобы не засмеяться.

— Расследование, которым занялась ваша компания, грозит нанести удар в самое сердце религии, а в свою очередь, и целой управленческой системе западного мира.

— Не понимаю.

— Со временем поймете. Зачем, по-вашему, корпорация «Рола» собрала в Швейцарии команду ученых, которые в эти самые минуты изучают найденные кристаллы? Для чего пригласила специалистов сюда, а до столкновения в Антарктике проводила расследование в Китае? Да-да, «Рола» побывала и там. А с какой целью еще одна ее команда отправилась в южноамериканские джунгли? И почему НАСА так внезапно заинтересовалось залежами минералов, а не освоением отдаленного космического пространства? А Ватикан на следующей неделе проводит геологический симпозиум?

Полагаете, пирамиды — единственные в мире сооружения, повторяющие рисунок звезд? Думаете, только древние египтяне верили, что их река Нил отражает звездную реку на небе — Млечный Путь? Это не так. В Китае при первом императоре династии Цинь Шихуанди по образцу созвездий были построены два дворца, а река Вей считалась отражением Млечного Пути. Все так же, как тут, в Египте.

Но главное, император Цинь Шихуанди будто бы тоже знал о существовании священного места под землей, — там он и соорудил грандиозную, украшенную драгоценными камнями гробницу. Китайцы никого туда не впускают, а «Роле» только это и было нужно.

Элен сделала глоток лимонада.

— Китайцы убеждены, что духи покойников чрезвычайно злопамятны. Потревожишь их, и они не оставят тебя в покое. Цинь Шихуанди был тираном, на его счету миллионы загубленных жизней. Если бы кто-то вторгся в его гробницу, он разгромил бы весь Китай — страну, до сих пор носящую его имя. При нем возвели Великую Китайскую стену; в загробный мир его сопровождала целая «армия» — восемь тысяч вылепленных из глины в человеческий рост воинов. Ирония судьбы: он велел снабдить их настоящим оружием — впоследствии им воспользовались крестьяне, свергая его же сына.

Элен еще отпила из бокала. Она говорила взволнованно, но отнюдь не фанатично.

— Китайцы верят в силу камней. Нефрит у них — символ бессмертия. Нефритом отделывали гробницы. А даосисты в буквальном смысле стирали его в порошок и ели. Две недели назад НАСА сообщило, что нефрит обнаружен и в Антарктике. Газетчики уклончиво обозначают его «минеральным сырьем», в официальном же докладе он назван своим именем — нефрит.

Элен допила лимонад и поставила бокал на стол.

— Все началось с работ в Такла-Макане.

— Пустыне? Я о ней что-то слышала…

— Первоначально корпорация «Рола» намеревалась найти в Такла-Макане, на западе Китая, нефть. Однако, начав операцию, они сообразили, что могут докопаться до таинственной древности.

Сара не имела об этом ни малейшего представления.

— Коренное население района Такла-Макан, чьими усилиями был создан Великий шелковый путь — торгово-обменная дорога гигантской протяженности, связавшая Восток с Западом, — вымерло примерно две с половиной тысячи лет назад. Незадолго до прихода к власти первого императора Цинь.

Эти люди строили целые города с поистине поразительными сооружениями. А носили тартаны, обматывая их вокруг бедер, подобно кельтам. Никто до сих пор не знает, откуда пришел этот народ. Его появление в мировой истории примерно совпадает с возникновением шумеров, но и о происхождении шумеров никому ничего не известно.

Они были высокие, светловолосые и рыжие — люди, населявшие Такла-Макан. Словом, выглядели как иноземцы, но тогда Китая еще и не существовало. Их язык походил на германские и кельтские. Мы полагаем, корпорация «Рола» раздобыла какую-то информацию, которая указала им путь к пирамиде Цинь в Антарктике.

Элен протянула Саре желто-коричневый конверт и поднялась со стула.

— Что это?

— Краткое описание того, что, по нашему мнению, происходит на самом деле, — ответила Элен.

Она взяла сумочку.

— Главное, о чем я хотела вам сказать, Сара: в действительности все не так, как кажется. Будьте бдительны. Вы, ничего не подозревая, в этой истории играете одну из ведущих ролей. И поосторожнее с Китаем, — добавила она. — Может, они вовсе и не враги, их просто выдают за злодеев.

 

— Прости, я опоздал, — вклинился в их беседу ровный глубокий голос.

Сара безотчетно спрятала письмо в сумочку и только тогда повернула голову.

Он ни на грамм не пополнел. Не полысел. И как будто ни на день не состарился. Рип Торн до сих пор был потрясающим сорокапятилетним парнем. Как прежде. И, как прежде, смотрел на тебя по-акульи пронизывающе, словно в поисках слабого места. Зондируя почву.

— Рип… э-э… привет, — промолвила Сара, злясь на себя за глупую растерянность.

Мысли в голове кипели, но она четко знала, что вот-вот сумеет привести их в порядок.

Торн поцеловал ее в щеку и настороженно взглянул на Элен Пэрис.

— Твоя подруга?

— Я уже ухожу, — любезно проговорила Элен и зашагала прочь.

Торн взял Сару за руку.

— Пойдем, — произнесен. — Я искал тебя в фойе. Надо было сразу заглянуть в бар.

На улице их ждала машина.

 

 

⇐ Предыдущая45678910111213Следующая ⇒

Поделиться: