ИСПОЛЬЗОВАНИЕ РИСУНОЧНОЙ МЕТОДИКИ

«ТРИ ДЕРЕВА» В РАБОТЕ С ДЕТЬМИ,

ИМЕЮЩИМИ ПСИХОСОМАТИЧЕСКИЕ

ЗАБОЛЕВАНИЯ¹

В настоящее время большой интерес разных специалистов вызы­вает область психосоматических расстройств. Все больше разных об­ластей медицины находит точки соприкосновения с психологическим взглядом на болезнь. Возникновение междисциплинарного подхода к диагностике и лечению психосоматических расстройств дало толчок новым исследованиям в этой области.

Современная психосоматическая медицина, активно развиваю­щаяся в последние полвека, тесно связана с психоаналитическим знанием. Именно в психоанализе наиболее полно на сегодняшний день представлено систематическое изучение психосоматических взаимосвязей в процессе заболевания, происходит активная дискус­сия по поводу концепций теории и практики психосоматической ме­дицины. В то же время психоаналитический подход вызывает огром­ное количество споров и конфронтации со стороны представителей других направлений.

В рамках данной статьи невозможно раскрыть все существующие на сегодняшний день подходы к изучению психосоматических заболе­ваний, поэтому мы хотели бы представить ту область теоретических и практических знаний, в которой мы активно работали в течение не­скольких лет. Область нашего исследования связана с изучением осо­бенностей бессознательного образа тела у детей с психосоматическим заболеванием (на примере бронхиальной астмы). Понятие образа тела не сводимо к представлению о теле как организме. Это еще и мир сим­волов, ассимилированный в теле [3]. По мере развития телесности, «окультуривания» тела происходит разделение Я и не-Я, обретение ре­бенком статуса отдельного субъекта, формирование идентичности [13].

' Статья впервые была опубликована в сокращенном варианте в журнале «Психология и школа», 2003, №4.

Рисуночная методика «Три дерева»

L

Речь идет не о теле, которое имеешь, как физиологическую систему, а о «теле, которым ты являешься, которое ты есть» [9]. Что же подразу­мевается под «телом, которым ты являешься, которое ты есть»? Здесь имеется в виду человек, весь человек, как личность, в том виде (образе жизни), в котором он не только познает (испытывает) себя, но и жи­вет. Это есть тело как чувственно осязаемый образ, в котором я, как личность, присутствую в мире, мое окружение реально воспринимает меня, а я воспринимаю других [9].

В психоаналитической теории и практике активно рассматрива­ется феномен телесного образа, формирование Я и четких границ Я через освоение и познание тела и его границ, через создание особого пространства «ощущения себя». Это тесное единство телесного опыта и образа Я было показано еще 3. Фрейдом (1924): «Я выводимо из со­матических ощущений в последней инстанции, прежде всего поступа­ющих с поверхности тела. Следовательно, Я может рассматриваться как психическая проекция поверхности тела наряду с тем, что пред­ставляет собой поверхность психического аппарата». Я. Феничел так­же подчеркивал, что лишь происходящее в начале развития Я форми­рование психического представительства тела и его органов делает возможным представление о собственном Я, так называемый «образ тела». Поэтому образ тела является ядром Я, началом формирования идентичности. Проблема разделения для ребенка «Я и не-Я» и процесс формирования идентичности связаны с особенностями раннего раз­вития как периода психологического симбиоза младенца и матери. Го­ворить об образе тела нет смысла, если мы не касаемся особенностей развития младенца, которое невозможно без матери (или человека, который ее заменяет).

Ребенок в первое время жизни не воспринимает себя отдельно от матери, он не разграничивает внутренний мир и внешний, Я и не-Я. Мать воспринимается как часть собственного тела, само тело не имеет ясных границ, ребенок не в состоянии воспринимать свои функции иначе, как общим неспецифическим образом. М. Малер (1952, 1972) указывает на то, что ребенок функционирует и ведет себя так, будто он и мать — единая система, двойственный союз с общей границей. Мать и ребенок образуют психосоматическое единство, они живут в диадном симбиозе. Об этом говорит Р. Спиц, который находит очень удачный и сильный образ, описывая ситуацию раннего симбиоза как «мир перво­бытной пещеры». Р. Спиц указывает на то, что ребенок на ранней фазе развития воспринимает себя и мать, олицетворяющую в это время для ребенка реальность вообще, в «пещерном модусе восприятия», а именно «первобытной пещерой», в которой весь чувственный опыт аккумулирует одновременно внутреннее и внешнее восприятие. Винникотт Д.В. (1960) указывает на это в своих работах, говоря о том, что младенца не существует без его матери, в раннем детстве они суще­ствуют как единое целое: «...Просто ребенка собственно нет. Это, ко­нечно, означает, что где бы ни находился ребенок, присутствует и ма­теринская забота, без которой ребенка не было бы» [5, 6], причем мать создает такие условия развития для ребенка, которые позволяют ему получить опыт первичного всемогущества, что является важнейшей предпосылкой формирования идентичности, позитивного базового об­раза себя. Лихтенштейн (1964) детально рассматривает аспект идентич­ности раннего развития Я в отношениях матери и ребенка. Он придер­живается мнения, что мать в ситуации раннего симбиоза имеет функ­цию зеркального отражения на ребенка его потребностей, фантазий и действий, прежде всего на уровне не зрительного, а осязательного и обонятельного восприятия. Он отмечает: «В этом зеркале, по крайней мере, в самом начале, смутно возникает не первичный объект любви, а контуры собственного образа ребенка, отражающие бессознательные побуждения матери по отношению к нему». Лихтенштейн называет этот образ ребенка, который он встречает в реакциях матери до функци­онального отделения Я от не-Я, «первичной идентичностью» (primary identity) ребенка. Она обозначает первичный способ ребенка быть опре­деленным сыном/дочерью этой определенной матери. Причем «пер­вичная идентичность» определяет «рамки отношений», внутри которых может возникнуть чувство Я в форме «внутреннего восприятия».

Таким образом, та межличностная ситуация, которая создается между матерью и ребенком, и формирует «рамки отношений», в кото­рых ребенок может почувствовать себя существующим и желающим жить. «Первичная идентичность» во многом является началом для ре­бенка границ телесного Я, постепенно формируемого ребенком в тес­ном телесном контакте с матерью. Телесное Я, развивающееся в сим­биозе матери и ребенка, по мнению Г. Аммона, имеет аспект идентич­ности [1]. Он должен рассматриваться не только как функционально определенное психическое представительство физиологического ап­парата. Телесное Я выражает, скорее, идентичность организма, уни­кальность ощущений ребенком своего тела и ощущения его матерью. Поэтому нарушения раннего развития соматического Я, вызванные неправильным и недостаточно аффективным телесным контактом

Рисуночная методика «Три дерева»

между матерью и ребенком, являются не только нарушением функ­циональной структуры, но и всегда нарушениями идентичности.

Ф. Дольто, предлагая свою концепцию бессознательного образа тела, также говорит об установлении идентичности, поиске себя в диалоге с другим. Образ тела — это не схема тела, это в полном смысле этого слова образ, отражающий всю полноту переживания челове­ком «себя в Мире и Мира в себе». Образ есть отражение реального тела, спроецированное в психическом пространстве системы бессоз­нательности.

В чем разница между бессознательным образом тела и схемой тела?

Схема тела всегда соответствует объективной реальности, ощуще­нию тела в пространстве, а бессознательный образ тела — реальности психической, воображаемой. Когда ребенок еще маленький, он скорее ощущает части своего тела (рот, попа, рука и т.д.), те части, которыми непосредственно пользуется. Целостный бессознательный образ тела возникает от эмоционального контакта с другими и от фантазий. Часто бывает, что ребенок, физически нормальный, может иметь патологи­ческий бессознательный образ тела, т.к. у него нарушены эмоциональ­ные отношения с ближайшим окружением. У ребенка с физическим недостатком, но при хорошем эмоциональном окружении, с бессозна­тельным образом тела все хорошо. Бессознательный образ тела — это бессознательное в теле, это проявление всех этапов становления лич­ности в одном целостном образе себя, обозначающем идентичность и принадлежность к культуре. Он рождается и создается в ходе эмоцио­нальных отношений ребенка с ближайшим окружением и, прежде всего, с матерью: «Для ребенка образ тела возникает и строится в образе тела его матери» [7, 8]. В самой природе тонкой связи с матерью строится этот образ, причем образ выстраивается и начинает разви­ваться уже в зародыше, внутри материнской утробы. Имеет значе­ние, какая история сопровождает зачатие ребенка, какие появлялись мысли и фантазии у матери и отца, каковы были самые первые арха­ичные связи матери с этим ребенком.

Ф. Дольто выделяет несколько этапов в развитии образа тела, на каждом из этапов актуализируется и развивается тот или иной образ. Первоначально — это базовый образ, связанный с непрерывностью ощущений и пространства, с неразрывностью матери и ребенка, с пер­вичным нарциссизмом. Это и будет областью нашего исследования, потому что у психосоматического больного именно в этот период проис­ходит фиксация раннего нарушения, травматизация и, соответственно, нарушение первичной идентичности на уровне базового образа. В случаях с пациентами, страдающими тяжелой астмой, мы находим, как правило, множество травматических событий в раннем детстве и начало заболевания в 2—3 месяца, как раз во время становления ба­зового образа тела. Он складывается из разных моментов опыта ре­бенка в диалоге с матерью. Это его слуховое, обонятельное, вкусовое восприятие матери, постоянно повторяющееся в определенном рит­ме. Нарушение непрерывности контакта с матерью, эмоциональные проблемы матери и ее тревоги, связанные с собственным младенчес­ким опытом и историей развития образа тела, приводят к искажени­ям образа тела ребенка и к невозможности для него в дальнейшем отделить себя от матери. Это происходит во многом потому, что мать в силу определенных причин бессознательно воспринимает ребенка как часть своего образа тела, как продолжение самой себя, причем испытывая амбивалентные чувства, не интегрированные и противо­речивые.

Образ тела формируется в контексте отношений матери и ребен­ка, он как бы появляется в пространстве диалога, который постепенно устанавливается между ними. И то, каков этот диалог, насколько ребе­нок воспринимается матерью как субъект общения, как присутствует в этом общении отец, позволяют ребенку строить свой целостный ин­тегрированный образ тела, который впоследствии станет бессозна­тельным, но все равно будет определять жизнь реального тела.

Не случайно в контексте нашей статьи мы уделяем внимание ран­ним отношениям матери и ребенка, постепенно приближаясь к ос­новной теме — проблеме психосоматического страдания.

В настоящее время всеми исследователями подтверждается не­посредственное влияние особенностей ранних отношений младенца и матери на развитие психосоматического заболевания. Ранние отно­шения психосоматического больного имеют специфическую природу и, с одной стороны, связаны с переживанием травмы [4], с другой — с сильной связанностью с матерью, невозможностью различения гра­ниц собственного Я и диффузной идентичностью.

В исследовании внутрисемейных отношений психосоматичес­кого ребенка основной нашей задачей было определение места ре­бенка в семье, его самоощущение в семейной системе, его значимые связи и, самое главное, уровень симбиотической привязанности ре­бенка к матери. Другими словами, нас интересовало, какой образ тела у ребенка поддерживается в семье:

Рисуночная методика «Три дерева»

1. Насколько ребенок может быть автономным?

2. Каким образом сформирована его идентичность?

3. Какие эмоциональные переживания доминируют в семье?

4. Какая роль отводится ребенку?

Наиболее ярко и информативно поставленные вопросы отража­ются в результатах, полученных нами с помощью проективного мето­да «Три дерева». Впервые в рисуночном варианте эта методика была предложена швейцарским психотерапевтом R.J. Corboz, впослед­ствии немецким психотерапевтом Э. Клессманн был разработан тест «Три дерева» в контексте символдрамы [15, 16, 18].

Для проведения теста необходима бумага формата А4 (несколько листов) и цветные карандаши. Ребенку предлагается инструкция «На­рисуй, пожалуйста, три дерева». Ребенку предлагается один лист бума­ги, но рядом может лежать еще несколько, т.к. иногда у детей возника­ет желание какое-то дерево нарисовать на другом листе. Время не ог­раничивается. После того как ребенок нарисовал деревья, важно похвалить ребенка, попросить его назвать все деревья, которые он нарисовал, и подписать. После этого ребенку задается ряд вопросов, и ответы записываются рядом с деревьями. При этом очень важно, что психолог просит разрешения у ребенка подписывать ответы прямо на рисунке, рядом с деревьями. Тем самым подчеркивается, что рису­нок - это интимное личностное пространство ребенка, и психолог относится к нему с уважением. Как правило, после просьбы психо­лога дети очень редко отказываются подписывать на рисунке, сама просьба вызывает у ребенка доверие и ответное уважение.

Ребенку предлагаются следующие вопросы:

• Какое дерево самое большое?

• Какое дерево самое маленькое?

• Какое дерево больше всего нравится?

• Какое дерево самое молодое?

• Какое дерево самое старое (взрослое)?

• Какое дерево самое красивое?

• У какого дерева самые крепкие, мощные корни?

• У какого дерева самые слабые корни?

• У какого дерева самая пышная крона?

• У какого дерева самая бедная крона?

• У какого дерева самая тонкая, чувствительная кора?

• У какого дерева самая толстая кора?

• Какое время года?

• Где растут деревья?

• Есть ли какие-то животные (птицы) рядом либо на дереве?

• Какая погода?

Вопросы «Какое дерево тебе больше всего нравится? » и «Какое дерево самое красивое? » специально разделены интерферирующими вопросами, чтобы у ребенка не возникло ощущения, что это один и тот же вопрос. Хотя в то же время то дерево, которое больше всего нра­вится, не обязательно самое красивое дерево. Все характеристики де­ревьев психолог подписывает с разрешения ребенка на рисунке под соответствующим деревом.

Затем ребенку предлагается представить себя садовником или са­довницей, т.е. тем человеком, который знает, как ухаживать за деревь­ями, может заметить, чего деревьям не хватает. Необходимо задать следующие вопросы:

• Как ты думаешь, чего не хватает каждому из деревьев?

• Что можно было бы сделать для каждого дерева?

В случае необходимости можно предложить альтернативные ва­рианты ответов: полить, внести удобрения, дать больше тепла, больше света, пересадить, огородить. Обязательно проговаривается и такой вариант ответа: «А некоторым деревьям вообще ничего не нужно. Им и так хорошо». Эти ответы также фиксируются на рисунке.

После этого мы предлагаем ребенку интерферирующее задание. В данном исследовании это тест на самооценку Дембо—Рубинштейн, однако с единственным дополнением: ребенка просят отметить не только то, как он сам себя оценивает, но и то, как, на его взгляд, оце­нивают его мама, папа и, возможно, какой-то еще значимый член се­мьи. Используются шкалы: здоровье, ум, характер, счастье. Можно проводить любой другой тест, в зависимости от цели исследования, важно лишь какой-либо другой деятельностью разбить проведение методики «Три дерева» на две части. И только после проведения второ­го теста мы опять возвращаемся к тесту «Три дерева». Ребенка просят сравнить каждое дерево с членами его семьи: «Сравни, пожалуйста, эти деревья с членами твоей семьи и скажи, кто каким деревом мог бы быть? » Когда ребенок это сделает, его просят подписать на рисунке рядом с деревом, с кем он его мог бы сравнить.

Проводя методику «Три дерева» с детьми, больными бронхиаль­ной астмой, мы заметили, что методика очень ярко и четко показывает проб-лематику их взаимоотношений в семье. Особенно важным для нас оказалось то, что методика дает возможность увидеть место ребенка

Рисуночная методика «Три дерева»

в семье, его самоощущение, то, какой он в этой семье, какие у него потребности и как ребенком воспринимаются потребности других членов семьи. Причем информация, получаемая в процессе проведе­ния теста, настолько ярко и образно отражает картину семьи, что есть возможность организовать обсуждение с ребенком и родителями мно­гих вопросов и феноменов, касающихся взаимоотношений и роли каждого в семейной системе.

Все обследуемые нами дети показали в своих рисунках те или иные формы симбиотической связанности с матерью и семьей в це­лом. Нами было выделено несколько способов рисования, которые показывают наличие симбиотических отношений разного уровня. Как правило, в рисунках всегда есть нарушения границ деревьев, взаи­мопроникновение, спутанность.

Рис. 1

Рис. 1 демонстрирует первый способ рисования, выделенный нами. Он отражает наиболее мощные симбиотические связи ребенка и матери и, как правило, связан с нарушением идентичности ребенка. На рисунках такого типа ребенок не рисует себя отдельным деревом, а присоединяется к одному из деревьев родителей, в основном к дереву матери: «Мы с мамой будем одним деревом», «Я буду тем же деревом, что и мама». Причем это не зависит от половой принадлежности. Чаще всего ребенок, будь то мальчик или девочка, связывает себя

именно с деревом матери. На рис. 1 (мальчик 13 лет, бронхиальная аст­ма средней тяжести) мы видим три дерева, но одно дерево — дуб — это папа, второе дерево — маленькая береза — это племянница (дочь стар­шей сестры, которая проживает вместе с испытуемым), третье дерево - мама. На вопрос «А где же твое дерево? » ребенок ответил: «Если бы я выбирал дерево для себя, то стал бы березой, как мама». При внима­тельном рассмотрении видно, что крона березы (матери) состоит из двух частей, при этом одна накладывается на другую. В реальной жизни общение матери и ребенка можно выразить метафорой: «Я и ты - одно целое». В общении с мальчиком создается ощущение, что он в свои 13 лет абсолютно не имеет обычных подростковых интересов, все темы беседы сводятся к матери. Чрезмерную привязанность мальчика можно выразить метафорой слияния, неразличимостью границ и ис­кажением собственного образа тела, который (бессознательно) нераз­рывно связан с образом тела матери. Крона дуба (отца) также состоит из двух частей, но выражена отчетливая раздвоенность. В беседе с ма­терью было обнаружено, что у мальчика в данный момент - отчим, а его родной отец умер, когда ребенку было 5 лет.

Рис.2

Второй способ рисования (рис. 2), отражающий бессознательную динамику симбиотических отношений ребенка и ближайшего окру­жения, характеризуется спутанным, слитным изображением кроны.

Рисуночная методика «Три дерева»

Это говорит о мощной эмоциональной связанности членов семьи. Как правило, в таких рисунках изображена вся семья, и кроны всех деревьев переплетаются, причем эмоциональная спутанность может быть раз­личной: от полной неразличимости границ крон друг от друга (рис. 2) до относительно небольшого переплетения ветвями деревьев (рис. 3, 4). На рис. 2 (мальчик 12 лет, тяжелая бронхиальная астма, атопический дерматит) мы видим, что все деревья имеют одну крону. Со слов мальчика, «крона — одна жизнь», все члены семьи живут одной единой жизнью. Кроме того, сам мальчик на рисунке изображен одним деревом со старшей сестрой, мама и папа представляют собой одно дерево и тре­тье дерево — бабушка. От рисунка возникает ощущение, что деревья зависли, вырваны из земли и держатся благодаря кроне, крепкой и единой.

Рис.3

Третий способ рисования — это переплетение стволов и корней (рис. 5). Часто дерево матери и дерево ребенка имеют одну корневую систему (рис. 6). На рис. 5 мы видим переплетение трех берез: стволы деревьев скручены, корни крепко сцеплены. Причем мальчик (13 лет, бронхиальная астма) комментирует ситуацию таким образом: «Березе (маме) нужно быть рядом с молодым деревом (сыном), чтобы корни обязательно переплетались». Необходим уход за этими деревьями, их надо полить, удобрить, а вот дереву отца «отдельно ничего не нужно, оно будет от них питаться».

Рис. 6

Выраженность признаков слияния может быть различной: от лег­кого прикосновения веток до сильной спутанности и наложения крон друг на друга. Также и корни могут только соприкасаться, а могут быть полностью «сплавлены». Как правило, это отражает динамику эмоцио­нальных отношений в семье и связано с уровнем зависимости ребенка от матери.

В нашем исследовании у 70% детей, страдающих бронхиальной астмой, в способе рисования отражается симбиотическая связь с ро­дителями, преимущественно с матерью. Из них 38% обозначают себя и мать одним деревом, 13% имеют спутанные кроны. На уровне базо­вого бессознательного образа тела это означает, что ребенок не отделяет себя от матери, его образ тела слит с образом матери, у ребенка не диф­ференцированы желания, отсутствует представление о себе как о са­мостоятельном отдельном человеке, выражена эмоциональная и фи­зиологическая зависимость от матери. 19% детей рисуют спутанные корни и стволы, обнаруживая выраженную взаимную эмоциональную привязанность. В данном случае есть представление о себе как об от­дельном человеке, но связь с матерью чрезмерно сильная, эмоцио­нально насыщенная, наблюдается конфликт близости—дистанции.

Сравнивая результаты теста, проведенного в основной группе, с контрольной группой условно здоровых детей (не имеющих хрони­ческих заболеваний, редко болеющих), мы обнаружили, что здоро­вые дети практически не используют способы рисования, выделен­ные нами у детей с бронхиальной астмой. Только один ребенок из группы (4%) обозначил себя и мать одним деревом. В остальном ри­сунки здоровых детей отличаются четкой дифференциацией, имеют много ярких деталей, разнообразны и отражают четкую сформиро­ванную триангуляторную систему семьи. Деревья расположены на расстоянии друг от друга, могут слегка соприкасаться ветвями. Про­рисованы четко, ясно, имеют разные названия. При выборе членов семьи — это мать, отец и сам ребенок. У каждого — «свое» дерево. Это свидетельствует о том, что у ребенка сформировано представление о семье как о триаде, каждый член семьи имеет право на свое личност­ное пространство, обладает индивидуальностью. У ребенка адекват­ная идентификация: мальчик выбирает такое же дерево, как и у отца, девочка — как у матери; либо это другое дерево, отличное от деревьев-родителей (рис. 7).

 

Таким образом, можно сделгать вывод, что формирование образа тела, телесной идентичности и становления интегрированного само­стоятельного Я у детей, страдаюидих бронхиальной астмой, затруднено. Обусловлено это несколькими факторами.

Во-первых, как подтвердила наши исследования, самоощуще­ние ребенка-астматика тесно с: вязано с матерью, бессознательный образ тела ребенка неотделим от образа матери, фактически он нахо­дится внутри образа матери. Поэтому в жизни мы наблюдаем силь­ную связанность матери и большого ребенка, кажущуюся порою не­лепой. Это ярко отражают рисумки детей.

Во-вторых, нарушение идентичности обусловлено несформиро-ванностью границ Я не только ре; бенка, но и всех членов семьи. Это со­здает ситуацию спутанности желаний, недифференцированности чувств, невозможности определения для ребенка своего собственного пространства и понимания собственных границ и внутреннего мира.

В-третьих, можно отметить отсутствие семейной триады, преоб­ладание диадных отношений: отец, как правило, отсутствует либо психологически (т.е. не выполняет особую символическую функцию закона — разделения матери и ребенка), либо фактически, что также порождает ту же проблему. Это отразилось и в рисунках детей, стра­дающих астмой: в 58% случаях на рисунках отсутствует символичес­кая представленность отца.

Описываемые нами феномены не являются новыми. Интерес­ным, на наш взгляд, представляется использование методики «Три дерева», которая может выполнять не только диагностические функ­ции, но и иметь терапевтический эффект благодаря ее выразитель­ности и богатому символическому языку. Мы заметили, что феноме­ны зависимости, нарушения идентичности, спутанности границ лег­че обсуждаются с семьей ребенка-астматика при наличии рисунка, ярко их отражающего. Тем более, что существует возможность прора­ботать проблемы, поднятые в рисунке через психотерапию методом символдрамы (символдрама является глубинно-ориентированным методом психотерапии, основанном на оригинальной работе с вообра­жением, с образами) [15, 16, 18, 19, 20]. Э. Клессманн был разработан метод «Три дерева», где происходит проработка семейных взаимо­отношений на символическом образном уровне.

Мы выражаем благодарность всем детям и их родителям, кото­рые приняли участие в нашем исследовании и предоставили свои рисунки.

 

Литература

1. Аммон Г. Психосоматическая терапия. — СПб.: Речь, 2000.

2. Александер Ф. Психосоматическая медицина. — М.: Эксмо-Пресс, 2002.

3. Арина Г.А. Психосоматический симптом как феномен культуры // Те­лесность человека: междисциплинарные исследования. — М., 1991.

4. Балинт М. Базисный дефект. — М.: Когито-Центр, 2002.

5. ВинникоттД.В. Переходные объекты и переходные явления: иссле­дования первого «не-я» предмета // Статья из сборника: «Антология совре­менного психоанализа». — М.: Ин-т РАН, 2000.

6. ВинникоттД.В. Использование объекта // Статья из сборника: «Ан­тология современного психоанализа». — М.: Ин-т РАН, 2000.

Т.Дольто Ф. На стороне ребенка. — М., 1997.

8. Долыпо Ф. На стороне подростка. — М., 1997.

9.Дюркхайм К. О двойственном происхождении человека. — СПб., 1992.

10. ИсаевД.Н. Психология больного ребенка. Лекции. — СПб., 1993.

11. Исаев Д.Н. Психология больного ребенка в семье // Как вырастить здорового ребенка / Под ред. В.П. Алферова. — Л., 1991.

12. Есаян Н. Ф. Психосоматика детского возраста и психоанализ // Рос­сийский психоаналитический вестник. — 1993—1994. — № 3—4. — С. 71—76.

13. Колоскова М.В. Онтогенез телесности и развитие общения: на пути к разделению Я — не-Я // Телесность человека: междисциплинарные исследо­вания. — М., 1991, с. 70-80.

14. Коростелееа И.О., РотенбергB.C. Проблема алекситимии в контек­сте поведенческих концепций психосоматических расстройств // Телесность человека: междисциплинарные исследования. — М., 1991, с. 136—144.

15. Лейнер X. Кататимное переживание образов / Пер. с нем. Я.Л. Обухо­ва. — М.: Эйдос, 1996.

16. Лейнер X. Основы глубинно-психологической символики // Журнал практического психолога. — 1996. — № 3, 4.

17. Любан-Плоцца Б., Пелдингер В., Крегер Ф., Ледерах-Хофман К. Психо­соматические расстройства в общей медицинской практике. — СПб., 2000.

18. Обухов Я.Л. Символдрама: Кататимно-имагинативная психотерапия детей и подростков. — М.: Эйдос, 1997.

19. Обухов Я.Л. Значение первого года жизни для последующего развития ребенка (обзор концепции Д. Винникотта) // Школа здоровья. — 1997. — № 1.

20. Обухов Я.Л. Сборник по психосоматике. — М., 1998.

21. Фрейд А. Психология «Я» и защитные механизмы. — М.: Педагогика-Пресс, 1993.

22. Юнг К.Г. Конфликты детской души. — М.: Канон, 1995.

 

 

И. В. Жуковский

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться: